Читать «Софийские рассказы» онлайн - страница 27

— Могу обойтись и без него! — резко сказал бай Стоян и горько улыбнулся: — Мать моя на селе меня все время таким же кормила… — Он начал смеяться, но в глазах у него была грусть, которую он не мог скрыть. — Как будто только шоколада нам не хватало… здесь, в тюрьме… С ума сойти! Жизнь, жизнь! — вздохнул он. — Не знаю, какая твоя Чочка, но такой, как моя Бонка, нигде не сыщешь!

— У тебя есть ее фотография?

— Есть одна, да поистерлась, нужно будет у нее попросить новую… Пишет, два раза мне высылала, но я не получил. Крадут их в караульной. Как увидят, что симпатичная женщина, так и забирают ее.

— Неужели? — удивился я.

— Да, Бонка как-то отшила тут одного надзирателя… Он приставал к ней… Моментально отшила… С тех пор у меня начали пропадать письма… Бонка мне сама рассказывала…

Он зашевелился. Достал из внутреннего кармана своего пиджака красную потертую записную книжку и долго рылся в ней, пока не нашел фотографию. Снимок был маленький, согнутый пополам. Однако это не помешало мне увидеть Бонку во всем ее великолепии. Она была действительно красива. С выцветшей фотографии улыбалось славное лицо девушки с грустными, привлекательными, чуть раскосыми глазами, которые излучали неприкрытое желание любви. На лбу ее, над бровями, вились два черных колечка.

— Из-за этих колечек я просто голову теряю! — сказал он. — Посмотри только, как они идут ей… Да и глаза у нее необычные… Задумчивые.

— В них есть что-то поэтичное, — изрек я.

— Да, взгляд у нее с поволокой, томный…

— Здорово подходит к колечкам.

— Не правда ли? Очень красивая! — Он вертел фотографию, то приближая, то отодвигая ее, восхищенный ее необыкновенными глазами и колечками. — Разве не так? Смотри, земляк!

В это время дверь помещения неожиданно открылась и на пороге возник надзиратель. Он был весел. Поигрывая ключами, оглядел нары. Такое настроение редко посещало его, и мы в этих случаях не ожидали ничего хорошего. «Улыбка Смерти, — говорили некоторые, — это наши слезы». И они были правы.

— Стоян Стоянов Гайтанов! — выкрикнул он. — Ты здесь?

Все притихли.

— Стоян здесь?

— Нет его… Сбежал! — сказал кто-то.

Смерть повернулся, чтобы рассмотреть говорившего, но в это время бай Стоян поднялся с нар и сказал глухо:

— Здесь я… Куда я денусь? Здесь я!

Смерть подал ему знак следовать за ним. Бай Стоян набросил свой тюремный пиджак в полоску и неохотно двинулся к двери. Лицо его из серого стало белесым, как будто его посыпали мукой. В глазах бай Стояна застыло недоумение. По опыту мы знали, что если кого-нибудь вызывают (как мы говорили, за «справкой»), то это не к добру. Кроме того, бай Стояна сейчас вызвали в неурочное время — был вечер.

Подобное случалось частенько. Вызывали того или иного, чтобы вручить ему «обвинительный акт», допросить дополнительно по указанию прокуратуры, устроить ему встречу с адвокатом, который ведет его дело. Бывало и другое — начинали «давить» на совесть, принуждать отречься от идеи. Одно время придумали даже такие «обработки»: заставляли заключенного подписать бумагу, что он отказывается от своих идей, что сожалеет о заблуждении, в котором находился до нынешнего момента, что порицает коммунизм. Заканчивалась бумага словами: «Очень сожалею о содеянном. Прошу меня помиловать и вернуть свободу». Этого опасались все мы. Каждый, кто писал эти слова, попадал в графу отступников — заключенные с ним не разговаривали, не дружили, не делились едой. Такой превращался в презренное существо, к нему никто не приближался.