Читать «От предъязыка - к языку. Введение в эволюционную лингвистику.» онлайн - страница 216

Ай, Моська, знать она сильна, что лает на слона!

Подобная дребедень не могла не ранить сердце писателя. Она загоняла его в категориальную тоску. От своего одиночества он спасался разными способами — титаническим писательским трудом, перепиской (сохранилось 4,5 тысячи его писем), многолюдством в доме и др.

По поводу многолюдства в чеховском доме К.И. Чуковский писал: «Он был гостеприимен, как магнат. Хлебосольство у него доходило до страсти. Стоило ему поселиться в деревне, и он тотчас же приглашал к себе кучу гостей. Многим это могло показаться безумием: человек только что выбился из многолетней нужды, ему приходится таким тяжким трудом содержать всю семью — и мать, и брата, и сестру, и отца, у него нет ни гроша на завтрашний день, а он весь свой дом, сверху донизу, набивает гостями, и кормит их, и развлекает, и лечит!. Страстная любовь к многолюдству сохранилась у Чехова до конца его дней. Уже в последней стадии чахотки, когда, „полуразрушенный, полужилец могилы“, он приехал на короткое время в Москву, к нему на квартиру стало стекаться так много народу, что с утра до ночи у него не было минуты свободной. „У него непременно в течение дня кто-нибудь бывал“, — вспоминает Вл. Ив. Немирович-Данченко и тут же отмечает невероятную странность: „Это его почти не утомляло, во всяком случае, он охотно мирился со своим утомлением“» (там же. Т. 2, с. 7; 10).

Одиночество страшило А.П. Чехова. О своём гостеприимстве он писал: «Я положительно не могу жить без гостей. Когда я один, то мне почему-то делается страшно» (Ермилов В. Антон Павлович Чехов. 1860–1904. М., 1949, с. 173).

Не всегда спасало А.П. Чехова от одиночества и его писательство. В том самом 1888 г., когда им был написан рассказ «Огни», где речь идёт о смысле жизни, его автор с мучительной остротой впервые пережил тоску по настоящим людям. «Бывают минуты, — признался он А.С. Суворину в конце этого года, — когда я положительно падаю духом. Для кого и для чего я пишу? Для публики?.. Она необразованна, дурно воспитана, а её лучшие элементы не добросовестны и не искренни по отношению к нам. Нужен я этой публике или не нужен, понять я не могу» (там же, с. 175).

Как Диоген Синопский, А.П. Чехов искал Человека. Когда ему встречался человек, заслуживающий уважения, он был рад-радёшенек. В его записной книжке есть такая строчка: «Какое наслаждение — уважать человека» (там же, с. 425).

Наслаждение от уважения А.П. Чехов испытывал по отношению к людям подвига. Перед поездкой на Сахалин он писал А.С. Суворину: «Вы пишете, что Сахалин никому не нужен и ни для кого не интересен. Будто бы это верно?.. Не дальше, как 25–30 лет назад, наши же русские люди, исследуя Сахалин, совершали изумительные подвиги, за которые можно боготворить человека, а нам это не нужно, мы не знаем, что это за люди, и только сидим в четырёх стенах и жалуемся на то, что бог дурно создал человека» (там же, с. 225).