Читать «Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России» онлайн - страница 187

Это подтверждает идею о том, что прошлый исторический опыт нельзя просто отрицать, притвориться, что его не было, или что он уже не имеет значения. Он все равно даст о себе знать, может быть в самый неожиданный момент. Еще раз процитирую Б. Гроппо:

«Опыт самых различных стран <…> показывает, что забвение — как добровольное, так и насильственно навязываемое — даже в самом лучшем случае оказывается лишь временным решением. Это решение может быть эффективным на определенном, иногда длинном, иногда коротком временном отрезке, но эффект никогда не длится вечно. Рано или поздно наступает момент, когда общество снова оказывается лицом к лицу со своим травматическим прошлым, которое оно пыталось вытеснить».

Вытесненные из коллективной памяти террор и насилие советского прошлого вновь и вновь дают знать о себе на разных уровнях жизни государства и общества — в виде войн и нарушений прав человека, исчезновения людей в Чечне; войны с Грузией; гибридной войны на Украине; систематических нарушений закона при борьбе действующей власти с оппозицией; политических убийств; появления новой плеяды политзаключенных; принятия негуманных, абсурдных и неконституционных законов органами госвласти; применения пыток в отделениях полиции; подавления любого человека, который выразил несогласие с правилами коррумпированной бюрократической системы. Т. е. в виде всех традиционных «прелестей» политической диктатуры. Правда современный средний россиянин, как и его предшественник советского времени, предпочитает этого не замечать, как будто этого не существует или является неотъемлемой, неприятной, но нормальной частью жизни.

Но что еще более опасно, невыученные уроки прошлого привели к ренессансу имперской мифологии. Как говорит Г. Михалева:

«<…> в нынешней России, вместо осмысления истории 20 века во всей ее полноте и трагизме, возрождается советский державно-патриотический миф, представляющий отечественную историю в виде череды славных и героических свершений. В этом мифе нет места ни для вины, ни для ответственности — его конструкторы и носители не осознают самого факта трагедии. Многие российские граждане не в состоянии более или менее объективно оценить не только степень исторической ответственности Советского Союза перед нашими сегодняшними соседями, но и масштабы катастрофы, постигшей саму Россию. <…> В итоге, история становится инструментом для достижения сиюминутных политических целей, оружием в руках людей, которым, в сущности, нет дела ни до национальной памяти других народов, ни до трагедий, пережитых их собственными народами, ни до прошлого вообще».