Читать «Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России» онлайн - страница 189

Кроме того, для тех, кто готов к нравственному обновлению совсем не нужно ждать, когда условия для него возникнут на государственном уровне. Ведь, как указывал К. Ясперс, признание моральной и метафизической вины дело сугубо личное, внутреннее. Кроме того, думается, что если оно будет происходить, то неизбежно приведет и к внешним проявлениям в поведении индивида. В эссе «Сила бессильных» Вацлав Гавел писал, что единственное, что простой человек в силах противопоставить тоталитарной системе — это «жизнь в правде»:

«<…> „жизнь в правде“ имеет в посттоталитарной системе значение не только экзистенциальное (возвращает человеку самого себя), гносеологическое (показывает действительность, как она есть) и нравственное (является примером)».

«Радиус действия этой специфической силы определяется не числом сторонников, избирателей или солдат, ибо ее место в „пятой колонне“ общественного сознания, среди скрытых интенций жизни, в подавленном стремлении человека к обретению собственного достоинства и к реализации элементарных прав, его истинных социальных и политических интересов. Речь, следовательно, идет о „власти“, опирающейся не на силу той или иной ограниченной социальной или политической группы, а прежде всего на мощный потенциал, скрытый в целом обществе, в том числе во всех его государственных структурах. Эта „власть“, следовательно, опирается не на каких-то „собственных“ солдат, а так сказать, на „солдат своего врага“, то есть на всех, кто живет во лжи и в любой момент — пусть пока только теоретически — может подвергнуться воздействию силы правды (либо, инстинктивно стараясь уберечь свою власть, приспосабливается к этой силе). Это своего рода бактериологическое оружие, которым один штатский может — при соответствующих условиях — вооружить целую дивизию».

В 1978 году, когда эти слова были написаны, наверное, они могли показаться ничем не обоснованным оптимизмом.

Думаю, мы можем позаимствовать оптимизм и у Карла Ясперса, который был свидетелем самых темных страниц истории Европы 20 века, но, тем не менее, не потерял веру в человеческую природу и исторический прогресс:

«Тысячелетия, если соизмерять их со временем предшествующего существования человека и будущими возможностями, — крохотный промежуток времени.

<…>

Когда мы, основываясь на реалиях нашего века, начинаем видеть все в мрачном свете и считать потерянной всю человеческую историю, мы должны ориентироваться на эти будущие горизонты. Мы должны верить в грядущие возможности человеческого бытия. Если бросить беглый взгляд, то сегодня все выглядит мрачно, но если посмотреть пристальней — нет. Чтобы в этом удостовериться, нам нужен общий масштаб всемирной истории Мы сможем верить в будущее с большей решительностью, если станем действительно современными и в поисках истины будем видеть масштаб человеческого бытия».

Безусловно, если смотреть в масштабе столетий, исторический прогресс заметен. Растет количество государств, которые эволюционируют, хотя и с трудностями, к более прогрессивным формам правления и более гуманному устройству общества. Кроме того, в зоне ответственности каждого человека находятся шаги, пусть даже и очень маленькие, которые он может предпринимать, для того чтобы исторический социальный прогресс происходил быстрее.