Читать «Пушкинский век» онлайн - страница 157

Аркадий Моисеевич Гордин

Когда на мрачную Неву Звезда полуночи сверкает, И беззаботную главу Спокойный сон отягощает, Глядит задумчивый певец На грозно спящий средь тумана Пустынный памятник тирана, Забвенью брошенный дворец — И слышит Клии страшный глас За сими страшными стенами…

Глас Клии — музы Истории — явственно слышал в то время не один автор дерзкой оды. Лучшие люди того поколения, к которому принадлежал поэт, ощущали свою кровную причастность русской истории, прошлому и будущему отечества. И те, кто прошел по полям Европы, освобождая ее от владычества Наполеона, и те, для кого, как для Пушкина, «гроза двенадцатого года» была воспоминанием отроческих лет, чувствовали себя в долгу перед Россией. Убеждение, что они вправе и обязаны принять участие в переустройстве русской жизни, руководило поступками множества молодых людей. Эти дворянские юноши — по большей части гвардейские офицеры — не ограничивались мечтаниями, но стремились действовать. Сразу после победы, в гвардейской среде начали возникать политические кружки. Один из них носил звучное название «Орден русских рыцарей». Название это удачно характеризовало важнейшую черту нарождавшегося общественного движения. Самоотверженность, высокое благородство целей и щепетильная разборчивость в средствах — все это в полной мере было свойственно «русским рыцарям», получившим в потомстве имя декабристов.

После возвращения гвардии из заграничного похода кружки и союзы молодых офицеров начинают играть весьма существенную роль в жизни столицы.

Одним из самых примечательных содружеств стала офицерская артель, возникшая в лейб-гвардии Семеновском полку. Пятнадцать или двадцать небогатых молодых офицеров сложились, чтобы обедать вместе: так было и дешевле, и веселее. Но Семеновская артель при этом не похожа была на обычные офицерские кружки. «В 11-м году, когда я вступил в Семеновский полк, — рассказывал И. Д. Якушкин, — офицеры, сходившись между собою, или играли в карты, без зазрения совести надувая друг друга, или пили и кутили напропалую». Теперь все изменилось. «После обеда одни играли в шахматы, другие читали громко иностранные газеты и следили за происшествиями в Европе — такое времяпрепровождение было решительно нововведение». В артели обедали не только вкладчики, но и те из офицеров, кто по обязанности службы проводил целый день в полку. Полковой командир генерал Потемкин покровительствовал кружку и иногда обедал вместе с офицерами. Влияние артели явственно сказывалось в жизни семеновцев: большинство офицеров уважало человеческое достоинство своих подчиненных, палка была выведена из употребления. Однако, как только Александр I узнал о сходках и вольных толках офицеров, он приказал командиру полка «прекратить артель», сказав при этом, что «такого рода сборища офицеров ему очень не нравятся».

Другую офицерскую артель, существовавшую не на виду у всех, а домашним, частным образом, власти разрушить не смогли. Это был кружок молодых офицеров, называвших свой братский союз «Священной артелью». Общие политические интересы, потребность постоянно делиться мыслями друг с другом, а также холостяцкая жизнь привели молодых людей к решению поселиться вместе. «Однажды, сидя с братом и Бурцовым, — рассказывал Николай Муравьев, — нам пришло на мысль жить вместе, нанять общую квартиру, держать общий стол и продожать заниматься для образования себя… Бурцов нашел квартиру в Средней Мещанской улице, где мы и поместились. Каждый из нас имел особую комнату, а одна была общая». Позже члены артели поселились в другом месте — на Грязной улице, в доме генеральши Христовской.