Читать «Пушкинский век» онлайн - страница 121

Говоря о том, какие удобства предоставляет пешеходу Петербург с его широкими улицами, гранитными набережными, плиточными тротуарами, посыпанными песком, автор «Панорамы Санкт-Петербурга» в то же время остерегает своих читателей: «Будьте только осторожны сами, и сердитая лошадь не сомнет вас под ногами, экипаж богача не раздавит вас и не забрызгает грязью».

Французский аббат Жоржель, посетивший русскую столицу в начале прошлого века, утверждал, что «извозчичьи экипажи в Санкт-Петербурге гораздо многочисленнее, чем в самых больших городах Европы, улицы заставлены ими».

Бесчисленные извозчики — «ваньки» — в синих поддевках и высоких шапках были не менее характерными фигурами для петербургской улицы, чем вездесущие торговцы вразнос. Они терпеливо дожидались седоков на каждом углу и, завидев по-господски одетого прохожего, дружно кричали: «Барин! Куда изволите? Прикажите подавать!» Только специальных стоянок — бирж — насчитывалось в городе более трехсот.

Извозчики обычно были крепостными, приходившими в город на заработки, чтобы добыть денег на оброк. Один из таких извозчиков в начале 1820-х годов рассказывал другу Пушкина декабристу Н. И. Тургеневу, что «принадлежит графу Петру Разумовскому, деревня в Рембовском [Ораниенбаумском] уезде, что крестьяне в сей деревне платят по 32 рубля с ревизской души, что прежде они платили гораздо менее, но что недавно Разумовский увеличил оброк». Так было в 1820-е годы, а несколько позднее размер оброка петербургского извозчика достиг 100 рублей, «не считая паспортных денег и податей».

Явившись в Петербург, будущий извозчик первым делом выправлял в полицейской конторе адресов билет и номер, который обязан был всегда иметь при себе. Жестяной номер вешали на спину, чтобы седок его видел и мог запомнить. В случае, если извозчик не потрафил седоку, вел себя «дерзко», рекомендовалось с виноватым своеручно не управляться, а заявить в полицию, указав номер, — там «тотчас удовлетворят».

В билете кроме номера, имени и фамилии указывалась часть города, где проживал извозчик. Обычно это была Московская часть, Ямская слобода возле Лиговского канала. Постоянные жители Ямской слободы еще с петровских времен обязаны были «править гоньбу» — выставлять для казенных надобностей по три лошади с ревизской души. Некоторые ямщики, разбогатев, держали извозчичьи дворы. От них работали извозчики, не имевшие ни собственных лошадей, ни экипажей.

Извозчики в Петербурге стоили дорого. За проезд от Аничкова моста на Невском проспекте до дома Клокачева в конце Фонтанки Пушкин платил 80 копеек — дневной заработок мелкого чиновника.

Но вот в марте 1830 года «Северная пчела» сообщила, что с лета текущего года в Петербурге появляются «городские кареты», известные в Париже под названием omnibus, для доставления небогатой, то есть многочисленной, части публики, средства за небольшую плату посещать загородные места, для освобождения оной от монополии летних извозчиков, которые тогда именно набавляют цену за перевоз, когда большей части публики настает в этом надобность.