Читать «Трилогия о Мирьям» онлайн - страница 269
Эмэ Артуровна Бээкман
Так почему же я испугалась теперь?
Он не смеет задерживать нас.
Медленно протягиваю руку и кривлюсь усмешкой.
— Ну, Ватикер, до свидания, и чтобы когда-нибудь снова встретиться.
Ватикер громко сморкается и словно против воли бросает мужикам, которые стоят за его спиной:
— Обыскать их!
Грубые руки ощупывают бедра, живот, выворачивают пустые карманы, шарят в корзине. Хлеб и оставшееся сало выбрасывают через плечо в ельник.
— Давно пора землицы пожевать, — выпячивая губы, говорит Ватикер.
Вижу на лице Рууди удручающее безразличие. «Власть подобна женщине», — вспоминаются его недавние слова, которые кажутся мне сейчас произнесенными так давно, так давно.
Если бы можно было как-нибудь перемотать обратно дорогу, чтобы начать сызнова?
Ватикер взвешивает на ладони Руудин браунинг.
— Одной пули не хватает, — произносит он, проверив магазин. — Вы слышали, одной пули не хватает, — повторяет Ватикер, обращаясь к своим молчаливым сообщникам.
Один из них, тот, у которого над верхней губой искрятся бисеринки пота, ударяет меня по локтю ружейным стволом. Правая рука бессильно повисает, но тем сильнее скрючивается левая, так, что, причиняя боль, в тело врезается ручка корзины.
— Чертов хрен! — клянет Рууди. Он избегает моего взгляда.
— А ну, шагом марш! — командует Ватикер.
И вот мы уже все впятером привычно занимаем свои места, словно мы играем в дурной пьесе, где арестованные с серьезными лицами шагают впереди, а конвоиры, выставив ружья, вышагивают сзади.
Сколько раз разыгрывали подобную ситуацию! Какая примитивная мизансцена, что ведет обычно к одной и той же развязке.
Глупость! Всего лишь бездарный театр, не станет Ватикер расстреливать нас.
И словно в подтверждение этой мысли Ватикер приближается ко мне, подсовывает руку под мой ушибленный локоть — по его прерывистому дыханию можно предположить, что он хочет что-то сказать.
— Стареем, — делает он вступление. Столь же остроумно было бы сказать, что стоит хорошая погода или что идет война.
— Щеки у тебя начинают обвисать, совсем как у старой собаки, — произносит он более конкретно.
Что ответить? Опуститься до его уровня — мол, я дура, а ты еще… и тому подобное?
Ватикер старательно пристраивается к моему шагу. Намеренно задерживаюсь, чтобы он снова выбился из ритма.
Лесная дорога виляет, вдруг меня наводит на смех кустик вереска — расправил ветки, словно какое высоченное дерево. Кажется, сама природа смеется над людьми: видите, стоят большие деревья, истинные великаны, а есть вот такие пигмеи, которые тоже выдают себя за деревья.
— И что за жизнь была у тебя, — сожалеет Ватикер. — Не обрела ты счастья тем, что служила у красных. Хлебнула горюшка на своем веку, столько лет среди чужих людей мыкалась и теперь вот понеслась сломя голову. Как это глупо, как глупо!
— Как же ты не понимаешь? — круглю глаза и всматриваюсь в его глазки-прорези. — Я же просто мчалась сюда, чтобы под твоим благородным сиянием, преклоняясь перед тобой да согревая твои старческие кости, по меньшей мере, провести достойно последние дни.