Читать «И побольше флагов» онлайн - страница 57

И Бэзил покатил обратно по пустынным дорогам, и теплое чувство в груди бросало вызов начавшейся метели.

Ночью навалило снега, связь прервалась, дорога в Норт-Граплинг сделалась непролазной, на восемь дней Старая Мельница оказалась отрезанной от современного мира не только духовно, как ранее, но и физически.

Глава 4

После завтрака Барбара и Бэзил засели в оранжерее. Дым от сигары Бэзила, поднявшись до уровня груди, висел во влажном воздухе синим неподвижным облачком, застывшим между плиточным полом и экзотической зеленью наверху. Бэзил читал сестре вслух.

– Это все о службе снабжения, – сказал он, откладывая последний лист рукописи. За прошедшую неделю книга его значительно продвинулась.

Барбара проснулась так плавно, словно и не спала вовсе.

– Очень хорошо, – похвалила она. – Первоклассная работа.

– Это должно их встряхнуть, – сказал Бэзил.

– Очень может быть, – отозвалась Барбара, на которую услышанное произвело обратное действие. И без всякой связи с предыдущим добавила: – Я слышала, дорогу в Норт-Граплинг утром расчистили.

– Снегопад этот был провиденциальным. Он заставил Конноли и Харкнессов притереться друг к другу. Не будь его и, как мне кажется, либо одна, либо другая сторона могла бы отчаяться.

– Рискну предположить, что вскоре мы получим известие от Харкнессов.

И в это мгновение, как в кино, в дверях возник Бенсон, объявивший, что в гостиной находится мистер Харкнесс.

– Придется мне к нему выйти, – сказала Барбара.

– Ни в коем случае, – сказал Бэзил. – Эта работа – мой вклад в победу. И вслед за Бенсоном он проследовал в дом.

Он ожидал увидеть изменения в облике мистера Харкнесса, но не думал, что они будут столь разительными. Мужчину трудно было узнать. Казалось, что твердая корка тропической респектабельности, спрятанная под всей этой пестрой домотканностью, рассыпалась в пух и прах – и вид у мужчины был теперь жалок. Одет он был так же, и если бородка его выглядела взъерошенной, то, видимо, это была лишь игра воображения, воспламененного тем, как затравленно он озирался вокруг.

В одном из путешествий Бэзилу случилось посетить тюрьму в Иордании, где практиковалась изощренная система наказаний. Учреждение это совмещало в себе функции тюрьмы и сумасшедшего дома. Одним из умалишенных был старик-араб, прославившийся как особо буйный. Усмирить его могло лишь одно средство – направленный на него немигающий человеческий взгляд. Но стоило моргнуть – и он на тебя кидался.

Непокорных арестантов отправляли к нему в камеру и запирали в ней на срок до двух суток, в зависимости от тяжести преступления. День и ночь сумасшедший стерег провинившегося из своего угла, пригвожденный к месту и зачарованный его упорным взглядом. На помощь сумасшедшему приходил полдневный зной – под влиянием жары даже у самого осторожного начинали слипаться веки, и едва это происходило, сумасшедший в ту же секунду прыжком набрасывался на свою жертву и вцеплялся в нее ногтями и зубами. Бэзил видел одного здоровенного арестанта после подобного, длившегося два дня наказания.