Читать «Борька, я и невидимка» онлайн - страница 29
Юрий Геннадьевич Томин
Я отвечаю.
— Тетя Вера, я всегда правду говорю. Вот им и не нравится.
— Кому это им?
— Всем людям.
— Здорово, — сказал Борькин отец. — Молодец. Вот за это, Костя, ты мне и нравишься. За правду. Для тебя нужно построить башню — высоченную. А ты будешь стоять наверху и говорить правду. Всем людям. Им, конечно, не понравится. Но ведь до тебя не достать. Поневоле придется слушать. И постепенно все станут очень хорошими.
— А что же, врать нужно? — спросил я.
— Зачем врать? Только одних разговоров мало. Делать надо чего-нибудь.
— Чего делать?
— Руками делать. Головой. А не просто разговаривать. Тебе нравится, когда грязь на улице?
— Какая грязь?
— Ну, окурки, бумажки… Хлам всякий.
— Почему это мне окурки нравятся?
— Ясно — не нравятся. Но все же их бросают. Ходят и бросают. А ты, наверное, будешь ходить позади таких людей и говорить им правду: нехорошие вы, такие-сякие, зачем мусорите. А они мусорят. Но к утру улица все же чистая.
— Подумаешь, — говорю я, — дворник подмел — и все.
— Верно. Так от чего же пользы больше — от метлы или от твоей правды?
— Вы это не сравнивайте. И вообще мы на поезд опоздаем. Идем, Борька.
На Финляндский вокзал мы пришли за десять минут до отхода. У четвертого вагона стояли Владимир Иванович и Лина Львовна.
— Давайте скорее полезайте, — сказал Владимир Иванович. — Сидячие места есть. Уже все наши собрались.
Я посмотрел табличку на вагоне. А там крупными буквами написано: «Детский». Я говорю:
— Я в детском не поеду. В другом поеду.
— Затолкают. Смотри, народу сколько.
— Пусть толкают.
— Ой, Костя, — сказала Лина Львовна, — там же все ребята едут. Не можешь ты без выдумки.
Я говорю:
— Лина Львовна, я с ребятами хоть до Владивостока поеду. Только не в детском.
— Ну и хорошо, — сказал Владимир Иванович. — Пусть потолкается. Ему полезно.
Вдруг Борька говорит:
— Я тоже с Костей поеду.
Владимир Иванович посмотрел на него и улыбнулся.
— Молодец, Таланов.
Мы залезли в соседний вагон. Мы стояли на площадке, и я уже думал, что больше никто поместиться не может. Но потом снаружи нажали, и влезли человек двадцать, все с лыжами. По том еще нажали, и опять влезли человек двадцать. У меня в кармане было два бутерброда с колбасой. Я прямо чувствовал, что они сплющились и стали тонкими, как блин. Я и сам, на верное, стал как блин, только мне не видно было. Но тут снова нажали, и снова влезли двадцать человек. Так до самого отхода все нажимали и влезали, и я никак не мог понять, куда они помещаются.
Мы с Борькой всю дорогу молчали. Попробуйте разговаривать, если у вас все кишки выдавливают. И я все думал, почему это Борьку Владимир Иванович назвал «молодец», а меня нет. Мы же ехали в одном вагоне.
В Кавголове мы все вылезли.
Владимир Иванович привел нас на большую гору. Эта гора, сказал Владимир Иванович, называется «Семейная». Тут могут кататься даже бабушки и дедушки. Я заглянул вниз. Ничего себе бабушки! Гора крутая, народу много. И все едут как попало.
Первым съехал Владимир Иванович. У него лыжи тяжелые и толстые. Крепления железные. На каблуках большие пружины. На таких лыжах и я бы съехал. Владимир Иванович сказал, что они специально для гор — слаломные. А ехал он ничего, даже красиво — змейкой. Он остановился внизу и помахал палкой.