Читать «Возвращающий надежду» онлайн - страница 94

Пока творилась справедливая экзекуция, Эсперанса всё пристальней всматривалась в лицо ткача. Всё более и более подозрительными казались ей его упорное молчание, взгляды исподлобья и неловкие движения. Наконец она прямо спросила его, глядя в глаза:

— А не знаешь ли ты, брат Клод, куда мог скрыться сеньор Одиго?

Ткач и на это не ответил, только ещё усердней занялся своей курткой, и Эсперанса всё поняла. Не колеблясь ни секунды, двадцатидвухлетняя девушка бросилась на сидевшего мужчину, ударом в грудь повергла его на землю и наступила на него ногой.

— Сейчас заговоришь ты у меня, — сказал она с непоколебимой решимостью и вытащила из-за пояса нож.

— Спокойней, девка, — хладнокровно сказал старый Бернье. — Отпусти его, он и так скажет. В самом деле, кум, не кажется ли тебе, что больно ты много себе позволяешь?

— А если я отвечу, — сказал ткач поднимаясь, — что подозрения мои оправдались и он задержан нами как изменник?

— Вот именно — изменник! — усмехнулся Жак. — Ох, и умён ты, брат мой ткач! По догадливости и смекалке, вижу я, нисколько не уступаешь ты вон той козе, что щиплет траву у столба… — и Жак полез к себе за пазуху. — Где ж это видано, чтоб за голову шпиона люди, пославшие его, назначали такую награду?

И он протянул ткачу измятый лист, где чёрным по белому было напечатано:

«Именем короля.

Десять тысяч ливров тому, кто обнаружит,

схватит и доставит живым или мёртвым

государственного преступника по имени

БЕРНАР ОДИГО.

Особые приметы: рост высокий, волосы светлые…»

И так далее.

Ткач жадно схватил лист и прочитал весь текст с начала до конца. Видя, как меняется его лицо, как на нём проступает краска стыда и сожаления, Эсперанса не выдержала:

— Где находится сеньор? — крикнула она в бешенстве и горе, тряся его за плечи. — Учти, ты ответишь за каждый волос, упавший с его головы!

— Я сам и освобожу его, — пробормотал ткач.

Он кликнул своих подмастерьев, Жак поднял своих людей, и все направились следом за ткачом. Однако центральная улица за баррикадой, ведущая из рынка, в конце своём оказалась уже перекрытой рогатками, из-за которых им приказали под угрозой смерти повернуть вспять. Они кинулись в другую улицу — выход был заперт и там. Третья шла к морю.

— Вот до чего довёл ты дело, ткач! — свирепо взглянул на него Жак. — Заперты без командира, как мыши в мышеловке! Что ж? Теперь сам командуй и распоряжайся, ты на это, кажется, мастер!

— А Одиго? — с отчаянием повторяла Эсперанса, тряся за рукава то одного, то другого. — Что станет с Одиго?

Но никто ей не ответил. Теперь на все лица уже легла тень обречённости, ожидания близкой и неотвратимой судьбы…

— Трусы вы все! — в исступлении закричала девушка. — Сеньор Одиго сделал для вас всё, что может сделать человек, — вы же отплатили ему тюрьмой и бросили в ней подыхать, как собаку!

— Сдаётся мне, дочь моя дело говорит, — медленно сказал старый Жак. — Скоро из всех вас вытряхнут потроха и повесят сушиться на городских воротах. Так-таки и подыхать с мыслью, что заплатил злом за добро? Иди-ка ты, дочка, выпусти его да и сама удирай с ним во все лопатки. Жарко тут станет, ей-богу, и не до вас!