Читать «Возвращающий надежду» онлайн - страница 111

Убитые лежали в таких положениях, точно их мёртвые тела продолжали движение и борьбу. Солдаты ударами мушкетных прикладов, несмотря на редкий огонь с последней баррикады, добивали стонущих раненых. Рене с высоты седла наблюдал эту картину и голой рукой утирал пот со лба: было жарко. Объехав площадь, он обратил внимание на глиняные лачужки арендаторов без окон, без труб — эти жалкие хибарки тянулись от рынка до самых крепостных стен. Он подозвал к себе командиров, приказал развалить все конуры и сжечь.

Когда солдаты стали выполнять приказ, площадь огласилась воем, жалобами, стенаньями. К стременам Рене со всех сторон приникли старухи, женщины, детишки, они с плачем умоляли его не выселять их, несчастных, за городские стены, не губить их последнее добро. Рене отвечал им так:

— Чтобы уничтожить мух, надо сжечь помойки.

И лачуги запылали.

— А всё-таки молодцы эти жаки, — весело сказал наместник. — Чернь — и та той же проклятой галльской породы. Посмотрите-ка на этого… — он указал на пленного, который с ненавистью смотрел на него из-под бровей. — У него нет руки, а как он дрался! Побольше бы таких в войсках короны!

— Знал, что доживёт до виселицы, — холодно заметил Рене.

— Ну, нет, — смеясь, возразил граф. — Доблесть есть доблесть, мой Рене, в ком бы то ни было… Эй, пришлите врача, пусть он его осмотрит, а потом положите мятежника в мой портшез и отнесите к его друзьям!

За последней баррикадой Одиго окружили её защитники.

— Ты завёл нас в эту ловушку, ты и выводи! — кричали ему.

— В порту бросил якорь военный корабль. Теперь не выскочишь и по воде.

— Ступай, генерал, веди переговоры! Здесь женщины, дети… Мы слышали, что казнят не всех.

— Парламент заступится за нас. Король милосерд!

— Неурожай, заморозки, небывалый снег… Оливки помёрзли. Что мы делаем тут? Наше место — на полях! — как дети, жаловались крестьяне.

Вдруг, расталкивая толпу, появилась Эсперанса. Следом за ней, по-волчьи озираясь, шли Жаки, держа мушкеты. Тесня плечами толпу, надвигались Бесшумные — они живой цепью окружили Одиго, угрожающе вскинули арбалеты. Эсперанса вспрыгнула на бочонок и сделала знак, что собирается говорить.

Нет, это была уже не безмолвная крестьянская девушка с потупленными глазами! Сейчас они излучали пламя, чёрные косы, упавшие на плечи, метались… Вот когда Одиго увидел истинную дочь Босоногого!

— Не стыдно ли вам? — так начала Эсперанса. Звучный её голос далеко разнёсся над толпой. — Чего вы хотите от этого человека? Решили вы драться. Что же, разве он не научил вас этому? Теперь захотели спастись? Так опять только он может сделать это… Смотрите! — и она высоко подняла над головой окровавленный лоскут рубашки Бернье. — Я оторвала его от одежды отца моего, Жака Босоногого. Нет его больше — он казнён. Но последние слова отца моего я, его дочь, помню. Он сказал: «Найди Возвращающего Надежду!» Вот он, Возвращающий Надежду, перед вами!

— Хорошо, — примирительно сказал красивый бородач, тот самый подмастерье, который судил Одиго. — Мы знаем и его, и тебя, дочка. Пусть думает о нас обо всех. Близится вечер. Ночью не воюют. Но к утру он должен найти выход, не так ли?