Читать «Расцвет и упадок Османской империи. На родине Сулеймана Великолепного» онлайн - страница 98

После восшествия Сулеймана на трон молодой человек был назначен на пост старшего сокольничего, затем последовательно занимал ряд постов в имперских покоях. Ибрагим сумел установить со своим хозяином необычайно дружественные отношения, ночевал в апартаментах Сулеймана, обедал с ним за одним столом, делил ним досуг, обменивался с ним записками через немых слуг. Сулейман, замкнутый по натуре, молчаливый и склонный к проявлениям меланхолии, нуждался именно в таком доверительном общении.

Под его покровительством Ибрагим был обвенчан с подчеркнутой помпой и великолепием с девушкой, которую считали одной из сестер султана. Его восхождение к власти было на самом деле настолько стремительным, что вызвало у самого Ибрагима некоторую тревогу. Будучи прекрасно осведомленным о причудах, взлетах и падениях служащих при османском дворе, Ибрагим однажды зашел настолько далеко, что стал умолять Сулеймана не ставить его на слишком высокий пост, поскольку падение будет для него крахом. В ответ, как утверждают, Сулейман похвалил за скромность своего фаворита и поклялся, что Ибрагим не будет предан смерти, пока он правит, независимо от того, какие обвинения могут быть выдвинуты против него. Но, как заметит историк следующего века: «Положение королей, которые являются людьми и подвержены переменам, и положение фаворитов, которые горды и неблагодарны, заставит Сулеймана не выполнить свое обещание, и Ибрагим потеряет свою веру и лояльность».

Мятеж янычар, возможно, ускорил решение Сулеймана осуществить поход в Венгрию. Но на него также оказало влияние поражение и пленение Франциска I императором – Габсбургом – в битве при Павии в 1525 году. Франциск направил в Стамбул секретное письмо, спрятанное в подошвы ботинок его посланника, прося султана об освобождении, предприняв против Карла генеральную кампанию. Обращение совпадало с личными планами Сулеймана в момент, когда Венгрия, страна без патриотизма и фактически без друзей, пребывала более чем когда-либо в расколе между «дворцовый партией» слабого короля Людовика II с его знатью, поддерживавшей императора, но получавшей небольшую поддержку от него и еще меньшую от Запада; «национальной партией» Яна Запольяи, губернатора и эффективного правителя Трансильвании, с группой менее значительных магнатов; и притесняемым крестьянством, которое рассматривало турок как победителей. Сулейман, следовательно, мог войти в страну в роли ее короля и императора и одновременно друга магнатов и крестьян.

Со времен падения Белграда пограничные стычки турок и эмиров непрерывно продолжались с переменным успехом. Теперь, в апреле 1526 года, султан, предварительно отдав приказ построить мосты через Саву и Драву – два притока Дуная, выступил в поход на запад с армией, насчитывавшей несколько сот тысяч человек. Из них приблизительно половину составляло ядро из регулярных войск, включавших пехоту (янычар), кавалерию (сипахов) – либо из наемных солдат, либо владельцев наделов – и артиллерию. Остальную часть составляло нерегулярное войско, также включавшее пехоту (азапов) и кавалерию (акынджи) – неоплачиваемое, но живущее за счет военной добычи войско. В общем, их использовали либо как силу, которой можно пожертвовать, в случае, если ее располагали в первых рядах в начале наступления, либо отпускали в набеги, чтобы опустошить земли, в которые вторгались, и терроризировать их жителей. Все – будь то регулярные, феодальные или же нерегулярные войска, в лагере, или на марше, или в бою – были объединены властью лично султана, высшего военачальника и правителя, который стоял, заметно выделяясь, в гуще своих сражающихся подданных, всегда вместе с министрами своего правительства, сгруппировавшимися вокруг него.