Читать «Шарипов А.М. - Русский мыслитель Иван Александрович Ильин - 2008» онлайн - страница 92

И.А. Ильин отмечает, что христианство вовсе не отрицает мира: «Отринуть эмпирический мир значит предать жизнь Идеи или оскудению, или самообману, ибо отринутое будет всё-таки принято и использовано незаметным образом. Отринуть эмпирический мир, значит признать, что он не благ, что он чужд Божией силы и обречён своим злосчастным путям»^{. Ильин видит призвание истинного искусства в научении человеческих душ «входить в храм мировой мудрости и молиться в нём единому и единственному Богу». Более того, вся история христианства и есть, по мнению Ильина, не что иное, как «единый и великий поиск христианской культуры». Этот поиск выдвигал крайние учения: одни, готовые отвергнуть во имя Христа земную культуру и самый мир, в пределах которого она создаётся; и другие — принять слишком много земного и мирского, вплоть до утраты Христова Духа. Но христианская церковь всегда стремилась найти между этими крайностями некий средний, жизненно мудрый путь, который верно вёл бы от Христа к миру — «укореняясь во Христе и творчески пропитывая Его лучами ткань человеческой жизни». На этом пути ныне необходимо утвердиться всякому, кто помышляет о созидании христианской культуры, считает Ильин.}

Мыслитель указывает на исключительное значение, которое имело христианство в истории культуры: «Оно внесло в культуру человечества некий новый, благодатный дух, тот дух, который должен был оживить и оживил самую субстанцию культуры, её подлинное естество, её живую душу. Этот дух был чудесным образом внесён во враждебную среду, иудейско-римскую, в атмосферу рассудочной мысли, отвлечённых законов, формальных обрядов, мертвеющей религии, жадно-земной воли и жестоковыйного инстинкта»^{. Христианство внесло в мир великие благодатные творческие духовные дары. Дух христианства есть дух «овнутренения», согласно чему всё внешнее, материальное, чувственное само по себе не имеет безусловной ценности и является лишь возможностью духа и совершенства: как бы незасеянным полем. Внутреннее, сокровенное, духовное решает вопрос о достоинстве внешнего, явного, вещественного. И это должно считаться аксиомой всякой культуры, считает Ильин, особенно же культуры христианской. Так, нравственное состояние человека ценится не по его материальным последствиям и не по внешней пользе, из него проистекающей, но по внутреннему состоянию души и сердца человека.}

Дух христианства есть дух любви: «Бог есть любовь» (1-е соборное послание св. ап. Иоанна, IV, 8). Это означает, пишет Ильин, что «Христос указал в любви последний и безусловный первоисточник всякого творчества, а, следовательно, и всякой культуры», ибо культура творит и утверждает, «любовь же есть первая и величайшая способность — принимать, утверждать и творить»^.