Читать «Синагога и улица» онлайн - страница 91

— Господа, я согласен вернуться в Заскевичи и снова взять на себя, с Божьей помощью, бремя раввинства.

— А что будет со мной? Что будет с несправедливостью, совершенной по отношению ко мне? — вскочил с табуретки Палтиэл Шкляр и принялся крутить во все стороны головой с выражением недоверия, страха и гнева на лице.

— Из-за этого-то я и приехал сюда. Чтобы убедить тебя согласиться на суд Торы у ребе или на то, чтобы мы просто отказались от процесса в иноверческом суде в Ошмянах, который пожирает нас всех, — ответил старший Шкляр. — Ты согласен, Палти?

Тот молчал, а поскольку уж такой упрямый скандалист молчал, опустив голову, все поняли, что он согласен. Раввинша Гинделе всплеснула руками: такие уважаемые и дорогие гости сидят за столом без скатерти и без крошки еды! Гинделе больше не думала о том, что должна сегодня еще разносить домохозяйкам товар. Она расстелила на столе субботнюю скатерть и принялась хлопотать, готовя угощение. Стоя на кухоньке, она прислушивалась к беседе за мужским столом.

Посланцы местечка хотели убедить ее мужа, чтобы он поехал в Заскевичи вместе с ними на Судный день. Конечно, они понимают, что перебраться назад из города в местечко буквально с сегодня на завтра невозможно. Местечко тоже должно прежде отремонтировать дом для раввина и раввинши и приготовить им надлежащий прием. Так пусть ребе пока что приедет только на время, только на субботу «Шуво» и на Судный день. Когда раввин будет в субботу «Шуво» произносить свою проповедь, поссорившиеся между собой обыватели помирятся, как и подобает евреям накануне Судного дня. Молиться и поститься вместе с ребе — это совсем другое дело.

— Твои гости правы, — вмешалась Гинделе, чего в прежние годы, будучи заскевичской раввиншей, никогда не делала.

— Об этом мне надо еще подумать, — ответил аскет и попросил гостей попробовать угощение, поданное раввиншей.

Палти Шкляр поспешно встал, собираясь уйти. Он чувствовал себя незваным, лишним. Однако раввин взял его за руку:

— Куда вы торопитесь, реб Палтиэл? Вы у меня тоже уважаемый гость, очень уважаемый.

— Это мир, в котором все мы не более чем гости, — сказал старший Шкляр с видом напускной набожности, якобы соответствующим кануну Судного дня.

Когда заскевичские евреи наконец покинули квартиру реб Йоэла Вайнтройба и Гинделе вышла во двор, ее уже ждали там соседи.

— Раввинша, правда, что ваш муж снова становится раввином Заскевичей?

Гинделе сердито ответила:

— Правда. А как же? Что нам, вечно у вас сидеть?

Соседи истолковали ее раздражение таким образом, будто она сказала: «Вы что, платите аренду за моего мужа?» Судный день стоял уже в дверях, и двор Лейбы-Лейзера был похож на курятник. До позднего вечера раздавались крики забегавшихся хозяек и кудахтанье множества кур, сидевших в клетках в ожидании, когда они послужат для обряда «капорес». Но как бы обитатели двора ни были заняты предпраздничными приготовлениями, они собирались группками и искали основного виновного в том, что аскет уезжает.