Читать «Вольфганг Амадей. Моцарт» онлайн - страница 170

   — Позвольте и мне, господин фон Моцарт, сказать вам кое-что на прощанье.

   — Прошу вас, не смущайтесь.

   — Я вчера тоже был в опере. Поверьте, я никогда не был так счастлив от театрального представления. Вы своим «Фигаро» обессмертили наше сословие на все времена. И я благодарю вас за это от чистого сердца. Примите, пожалуйста, от меня этот маленький лавровый веночек в знак моего уважения и почтения.

При этом у старого слуги появляются слёзы на глазах.

   — С удовольствием, Францль, — говорит Моцарт, принимая венок. Он тоже растроган. — Эта награда будет одним из самых дорогих для меня подарков — ведь я получил его из рук порядочного и честного человека.

Часть четвёртая

ТРАГИЧЕСКИЙ ФИНАЛ

I

После постановки «Фигаро» слава Моцарта в зените. Этим летом в Вене только и разговоров что о нём. Билеты в театр идут нарасхват. Они распроданы на много дней вперёд, и нет ни единого представления, когда по крайней мере половина всех номеров не бисировалась бы. Пока император не запрещает эти повторения на бис, поскольку для певцов они в таком количестве непосильны.

Но осенью в опере новая постановка, «Cosa rara» — «Редкостное дело», — испанца Мартина, в своё время благородно уступившего пальму первенства своему коллеге Моцарту. Успех сенсационный! Заслуги либреттиста Да Понте опять несомненны...

Как-то О’Келли приходит к Моцарту с поникшей головой. И когда тот спрашивает, почему у певца такой потерянный вид, он слышит в ответ:

   — Ах, Моцарт, я к вам с тягостной вестью. «Свадьба Фигаро» снята с репертуара.

Моцарт молча поднимает на него глаза, не меняясь в лице. Но сразу заметно, как это известие его поразило.

   — Почему же её сняли с репертуара? — с усилием выжимает он из себя.

   — «Свадьбе» предпочли «Редкостное дело» — она якобы пришлась венцам больше по вкусу, — с горечью говорит О’Келли.

   — Ах, вот оно что! — На губах Моцарта появляется насмешливая улыбка. — Мартин-и-Солер милый человек. И музыка у него приятная, местами она действительно хороша, но через десять лет ни о нём, ни о ней никто не вспомнит.

Некоторое время Моцарт молчит, совершенно уйдя в себя, а потом снова обращается к О’Келли:

   — А что станешь делать ты, мой незабываемый Базилио? В опере Мартина партии для тебя нет.

   — Вернусь в Англию.

   — В Англию... Счастливец! Если бы я мог поехать вместе с тобой!

   — Так поедем же, маэстро. Англия примет вас с распростёртыми объятиями.

Мысль привлекательная, есть над чем подумать. Как говорится, и хочется и колется.

О’Келли с жаром уговаривает его, уверяет, что он вместе со своим земляками Эттвудом и Сторэйс отлично подготовят почву для концертной антрепризы Моцарта в Англии, но Вольфганг Амадей, теперь уже человек многоопытный, заранее видит, с какими трудностями придётся столкнуться. Услышав имя Эттвуда, он сокрушённо спрашивает: