Читать «Колючая роза» онлайн - страница 60

— Прибежал я, — говорит, — тебе кое-что сказать, но поклянись, что никому не проговоришься! Детьми своими поклянись!

— Богом нельзя разве?

— Нет! И у меня дите растет, уж я знаю, что этого на свете дороже нет.

Поклялся я.

— Ну, теперь говори!

— Наняли, — говорит, — убийцу, тебя убить! Македонца какого-то. Спасайся, а то к воскресенью тебя в живых не будет.

— Как так?

— Да вот так! Придет он и в хибаре ли, в лесу ли тебя укокошит. Спасайся, а то убьют!

— А тебя часом не староста подослал?

У парня на глазах слезы выступили.

— Я от чистого сердца, а ты поступай, — говорит, — как знаешь! Одно я тебе скажу: куда бы ты ни пошел, он тебя найдет. Такое они решение вынесли. Смекнули, значит, что ты все их дела знаешь, и надумали от тебя избавиться! Ладно, прощай, а то если меня здесь увидят, то и мне конец!

Повернулся парень и убежал.

Ну, Гроздан, посмотрим, что ты теперь делать станешь!

На всякий случай ушел я в тот же вечер из хибары и переночевал в кустах. Утром решил залезть на сосну и поглядеть, что дальше будет. До полудня — тишина. После полудня — тишина. Только овцы прошли по тропке, и опять все замолкло, замерло. Да из буков вдруг птицы взлетели, и почудилось мне, что верхушка на одном дереве колыхнулась. Всмотрелся я — все тихо-мирно, только пташки беспокоятся, порхают все, чирикают. Гнездо у них, видать, там было в кустах, и они отчего-то встревожились. Говорю себе: «Тут что-то есть! Как знать, может, змея, может, лиса, а может, и человек!»

Солнце к закату стало клониться, а шороха в кустах никакого. Пташки перестали пищать. И я успокоился, уж хотел было слезть воды попить — пить мне страсть захотелось, — как вдруг посредь буков мелькнуло вроде зеркальце, блеснуло и исчезло. Присмотрелся я к тому месту, через минуту опять блеснуло. Тут заметил я руку, потом и голову, по-женски платком повязанную, а в руке наган, от мух человек отмахивается, чуточку шевелится и от шевеления наган поблескивает, как зеркальце! В кустах, шагах в шестидесяти от хибарки!

Холодный пот меня прошиб, и подумал я: «Ясно! Давай, Панайотов, деру, а то оставит македонец твоих детей сиротами!»

Подождал я, пока стемнело, слез с сосны и ползком, ползком, через овраги, через бугры, через поле, и к утру до города добрался. Хорошее я от одного Кейбашиева видел и решил опять к нему пойти.

— Ну что? — спрашивает доктор. — Снова в «общественную безопасность» вызывают?

— Никуда меня не вызывают, а дело, — говорю, — вот какое. Нахожусь я под дулом пистолета, научи, что делать!

Задумался доктор. Очки протирает, бороду гладит и наконец говорит мне:

— От македонца никто тебя не спасет. Сейчас столько бродяг развелось, которые за куль муки человека пришьют и глазом не моргнут, что каждый день кого-нибудь убивают, и полиция ничего сделать не может. Она с коммунистами расправляется, а эти расправляются с кем пожелают.

— А Иосиф Попов не может меня спасти?

— Что ж ты хочешь, — говорит, — чтоб он тебе охрану дал? Он тюрьму и ту охранить не может, на днях четверо сбежало, другого дела у него нет, как о тебе думать.