Читать «Мерцание золота» онлайн - страница 54
Александр Константинович Кожедуб
«Ревнует», — понял я.
В конце семидесятых Виктор в Москве гремел. Окончил Литературный институт, опубликовал в центральной печати поэму о БАМе и получил за нее премию Ленинского комсомола. Апофеозом его поэтической славы стало выступление на партийном съезде, на котором от имени творческой молодежи Виктор толкнул пламенную речь. С этого дня его повсеместно стали преследовать юные и не очень юные поэтессы. Виктор к этим посягательствам относился стоически. Во всяком случае, допускал он до себя далеко не всех.
И вот теперь я в Москве, а он в Минске.
— Ничем не занимаюсь, — сказал я.
— Говорят, дачу в Переделкине получил?
— Во Внукове.
— Там, где Стекловский? — удивился Кукляев.
— Его оттуда уже выселили.
— За что?
— За неуплату аренды.
— Узнаю Игоря, — повеселел Кукляев. — Там, где надо, не платит, а куда не надо последние деньги вбухает.
— Ты про чернобыльский лес? — вмешался Гайворон.
Ходили слухи, что Стекловский всю свою Госпремию, между прочим последнюю в истории СССР, отдал на восстановление леса, пострадавшего от чернобыльской аварии.
— Костюм еще не сносился? — подмигнул я Кукляеву.
— Какой костюм? — заинтересовался Гайворон. У него был хороший слух.
— Какой надо, — сказал я.
Перед поездкой на тот самый съезд Виктор занял у меня двести рублей. «Ехать не в чем, — пожаловался он. — Туда же в джинсах не пустят».
В одежде Кукляев тогда признавал только джинсы и кожаный пиджак. Как и я, впрочем.
— Но я ведь должок отдал? — посмотрел на меня Кукляев.
— Отдал, — кивнул я.
— Тогда и говорить не о чем.
Я вынужден был с ним согласиться.
— Ладно, пошли в бар, — сказал Гайворон. — Тут еще долго голоса будут считать.
Кукляев удалился с видом инопланетянина, невесть как очутившегося на Земле. Мы с Гайвороном отправились в бар.
— Традиции надо чтить! — торжественно произнес он.
Я послушно взял со стола рюмку.
— Где остановился? — спросил Алесь, отдышавшись.
— У Николая.
— Почему не у меня?
— Привычка.
С Николаем, моим однокашником, мы долго жили в одном доме, и мне действительно было привычнее останавливаться у него, чем у кого-либо другого. Коля тоже переехал в другую квартиру, однако и там всегда меня ждали накрытый стол и чистая постель.
Я распрощался с Гайвороном и поехал к Николаю. Там на столе уже дымилась бульба, поблескивала политая маслом селедка, отсвечивала запотевшим боком бутылка.
— Чем богаты, — повел в сторону стола рукой Коля.
— Как дочка? — спросил я, накладывая в тарелку картошку.
Алена была наша с женой любимица. С малолетства в ней чувствовался стерженек, который не даст ей пропасть.
— Вышла замуж, — вздохнул Коля.
— За кого?
— За француза.
Тут и у меня замерла рука с ложкой.
— За какого такого француза?
— Французского, — пожал плечами мой друг. — Зовут Эрве.
— Он белый, — подал голос из соседней комнаты Андрей, младший сын Николая.
«А жизнь не стоит на месте, — подумал я. — Даже Андрей вырос, не только Алена».
Андрюшу до сих пор я вспоминал пятилетним мальчуганом, которого мама с папой отправляли в детсад. По дороге туда папа с сыном зашли ко мне, и я по достоинству оценил его вид.