Читать «Я останавливаю время» онлайн - страница 186
Владислав Владиславович Микоша
Пройдет не один десяток лет, прежде чем я и мои сверстники — участники этой войны — поймем, что это был наш звездный час. Этот парадокс, наверное, трудно осознать тем, кто не пережил войну, и предвоенное время и послевоенное… Мы не только жили те четыре года на пределе своих возможностей — и физических, и нравственных, и духовных — но мы еще уважали себя, чувствовали, что судьба страны зависит от нас — от каждого в отдельности. Может быть, это было заблуждением, но это было прекрасное заблуждение, которое помогало не только выстоять — каждому, но помогало выстоять стране.
Трудности восстановления нас не пугали, потому что мы осознали и свою ответственность, и свои силы.
Мы возвращались домой в надежде, что жизнь будет прекрасная и светлая…
НА КРУГИ СВОЯ
Борис Слуцкий
С сорок первого по сорок пятый время нагромождало события, одно грандиознее и значительнее другого, и каждое было связано с Его именем, с Его железной волей. Мы на фронте читали мало газет, но его имя, произнесенное Левитаном по радио, всегда действовало как магическая сила на всех нас — и на море, и на суше, и в небе.
Война окончена. Последние ее вехи ушли в историю. Мир обязывал взбудораженное время войти в нормальную колею. И оно, успокоенное, медленно зашагало по нашей разоренной земле.
… И снова Красная площадь. И снова Он на Мавзолее — Генералиссимус, главный победитель — принимает Парад Победы. Он стоит, овеянный славой, с поднятой как для благословения рукой и скупой улыбкой из-под седых усов. К его ногам падают поверженные знамена «Великого диктатора», и снова, как тогда, в далеком Лондоне, меня поразила странная схожесть его и «Великого диктатора» Чаплина. Теплый июньский дождь омыл Красную площадь. Мы, уцелевшие кинооператоры, мокрые насквозь, не ощущали ливня. Я снимал крупные планы солдат, офицеров, генералов. По их лицам, будто вырубленным из гранита, загорелым, обветренным, мужественным, ручьями стекали слезы дождя. Блестело намокшее оружие, ордена, медали, блестела отполированная дождем брусчатка.
Это к большому благополучью! — сказал мне усатый старшина.
Сквозь намокшую форменку проглядывала его тельняшка, в усах светились капли дождя. Моя морская форма привлекла его внимание.
— Вместе обороняли Севастополь! — И он показал на мои орденские планки.
Хорошо, что мое лицо было мокрым, и слез не было заметно.
В короткие промежутки между съемками я внимательно смотрел на Мавзолей, на Него — Генералиссимуса, победителя. Мне показалось, что его скупая улыбка иногда превращалась в насмешку. От таких мыслей становилось страшно. Будто кто-то мог разгадать, о чем я тогда на Параде Победы подумал…
