Читать «Почему так важен Оруэлл» онлайн - страница 12

В мае 1936 года Оруэлл пишет своему агенту, Леонарду Муру, письмо с тем, чтобы, помимо прочего, обсудить поступившее от американского продюсера предложение написать сценарий по «Дням в Бирме». «Если из всего этого проекта может что-нибудь получиться, — пишет Оруэлл, — я бы предложил для него название „Бремя черного человека“». Не знаю, является ли эта шутка первой версией ироничной перефразировки Киплинга, которая звучала с тех пор много раз (самый свежий пример — превосходная история доколониальной Африки, написанная Бэзилом Дэвидсоном), однако она прекрасно иллюстрирует неоднозначное отношение Оруэлла к великому поэту и вполне однозначное его отношение собственно к заявленной теме — показатель его принципиального отказа судить о литературе с точки зрения политических стандартов. Во вступительной части своего эссе 1940 года Оруэлл вспоминает случай проявления отвратительного насилия в порту города Коломбо, свидетелем которому он стал в первый же день своего пребывания в Азии. Под общий одобрительный гул наблюдавших за инцидентом пассажиров-англичан белый полицейский наградил яростным пинком местного кули:

«Это было около двадцати лет назад. Случаются ли подобные вещи в Индии по сей день? Полагаю, что, возможно, да, однако происходит это все реже и реже. С другой стороны, в наши дни где-то некий немец бьет ногой поляка, и это совершенно точно. Некий немец где-то пинает еврея, и это также совершенно точно. Достоверно известно (по свидетельствам немецкой прессы), что немецкие фермеры приговариваются судом к тюремным срокам за проявленную преступную мягкость в отношении к работающим на них польским заключенным. Результатом мрачных событий последних двадцати лет стало распространение расизма в самом сердце Европы… расизма совершенно особого рода. Это расизм не народов порабощенных, но народов-поработителей. Это — доктрина, изображающая эксплуатируемых людей не принадлежащими к роду человеческому, что уводит уровень эксплуатации за все разумные пределы.

Реальная власть практически любой аристократии опирается на народ, от нее отличный. Норманны господствуют над саксами, германцы — над славянами, англичане — над ирландцами, белые люди — над людьми черными и так далее, и так далее. До сих пор в нашем собственном языке остаются свидетельства нормандского господства. Аристократу гораздо проще оставаться безжалостным, представляя, что собственная его кровь и плоть совершенно отлична от плоти и крови холопа. Отсюда — нездоровый интерес к расовым различиям, вся эта современная муть о форме черепов, разрезе глаз, составе крови и прочее, и прочее. В Бирме мне приходилось слышать расовые теории не столь, возможно, жестокие, как доктрина Гитлера, но точно не менее идиотские».

Совсем недавно я был занят чтением эссе покойного С. Вэнна Вудворда, блестящего американского историка, автора академических трудов о «Старом Юге». Однажды ему довелось исследовать параллели между рабовладением в Америке и крепостничеством в России. Тогда он обнаружил (и это не сильно его удивило), что российские аристократы действительно были убеждены в принадлежности своих холопов к существам низшего порядка. (К примеру, бытовало мнение, будто кости у них черные…)