Читать «Несерьезная книга об опухоли» онлайн - страница 88

Глава тридцать первая. Пособие для чайников

Все изменилось как-то. Событием стало любое переодевание, настоящим испытанием – мойка головы, невероятно сложное мероприятие – хождение – превратилось в перенесение себя с места на место. «Давай-ка назад. А ну, ходи», – говорю себе. И постепенно хожу. Еда стала предельным сосредоточением на том, как ты пережевываешь пищу. Чем-то немножко героическим. К глотку готовишься несколько секунд. Вопрос на засыпку: зачем человеку великий и свободный язык? Вы ответите, что же тут думать? Чтобы говорить, конечно!!! Тогда вопросик: зачем он животным, которые говорят, в основном, звуками? А ведь он выполняет важнейшую функцию, необходимую нам я жизни. Не для поцелуев, не угадали! И не для того, чтобы всем показать язык. А для того, чтобы растирать пищу. На одном жевании далеко не уедешь, поверьте… Про пережевывание картошки я могу написать приключенческий роман: как я напрягаю язык, как пытаюсь пододвинуть ее к зубам, как она соскальзывает, не растирается, застревает где-то за щекой, а потом слабым прожектором моего языка каким-то чудом идентифицируется, вынимается краешком языка, подталкивается к зубам и, наконец, победа! Я откусил!

Чувствую себя каким-то догом: слюни текут водопадом. Но собака – это хорошо. Я их люблю. Ладно, хоть так приобщусь. Артикуляция деградировала от ненавязчивой картавости Ленина к полному безобразию Брежнева. Гуляю и понимаю, что любая сосновая шишка под ногой может кардинально изменить мои планы и передвинуть небо на 90 градусов. Прокладываю себе траекторию: это кресло… Так. Обойдем его слева. Проход удачный. А вот задача посложнее – стол. Его величество стол. У него углы. Имею в виду. Просто имею в виду. А вот тут, внимание! – поворот. И мотор ревет! Так, рукой цепляемся за стену и – вуаля! Могу повернуть даже второй раз, третий. А вы так можете? Вот сейчас спрошу у мамы: «Что у нас на ужин?» «Какая улица?» – переспрашивает мама. Я пытаюсь проговорить: «Ужин!». «Путин?» – удивляется мама. Я не могу от смеха произнести, показываю жестами, что хочу есть. А хочу я есть всегда. Гормоны… Но мне нравится есть. Очень нравится. Больше всего мечтаю о пицце. Уже год. Но это так прекрасно – мечтать о пицце, что ладно уж… Пусть остается мечтой. Почему все онкобольные больше всего мечтают о пицце? Что такое пицца, в сущности? Хорошее начало для философского трактата! Так вот: пицца – мало того, что это божественно вкусно! Ну, ооооочень вкусно! Это еще и символ счастья общения с друзьями (нет ничего лучше, чем в два ночи заказать пиццу!); символ той солнечной недели, которую я провел в Италии, когда перепробовал все пиццы отельного ресторана, а их было не мало. Пицца – это «Ниндзя-черепашки» наконец! «Юные таланты!