Читать «Бес искусства. Невероятная история одного арт-проекта» онлайн - страница 91

– Ох, опять что-то задумал… Ну и шило у тебя в заднице, Ильич! Когда приедешь-то?

– Никогда!

Показав своей половине язык, Илья Ильич сел за руль. Машина завелась почти сразу, и очень довольный этим Пухов двинулся в путь, громко и фальшиво подпевая звучавшей из магнитолы песне «Моторы пламенем объяты».

Проселочная дорога шла вдоль высокого обрыва, под которым протекала мелководная речка Спичка. На противоположном берегу рос заповедный сосновый лес, называвшийся почему-то Манькин бор. Красивый вид каждый раз не только радовал Илью Ильича, но и навевал на него творческие мысли. А не попробовать ли себя в качестве пейзажиста? – думал он. Нарисовать, скажем, с натуры Манькин бор, а потом вместо Спички приделать к нему широкую полноводную реку, которую форсируют наши танки. И чтобы из реки вставали двухметровые столбы воды от вражеских снарядов…

Но тут мечты художника прервались самым прозаическим образом.

На полпути был небольшой подъем, который тяжеловесная «Волга» всегда одолевала с заметным пыхтением. Но сегодня ее ждала настоящая засада: как раз на этом месте начались дорожные работы. Ремонтников видно не было – наверное, ушли обедать, но прежде успели засыпать песком метров пятьдесят трассы.

Объехать препятствие не получалось, и значит, оставалось либо разворачиваться и возвращаться в поселок, а оттуда долго выбираться на шоссе, либо положиться на удачу и попробовать проскочить нахрапом.

Пухов был человек рисковый.

– А ну вперед, Танкета! – скомандовал он. – Авось проскочим. И корабли штурмуют бастионы!

«Волга» взревела и бодро пошла на штурм, однако, не одолев и половины подъема, забуксовала и, жалобно хрюкнув напоследок, заглохла. Пухов завел ее снова, но колеса прокручивались в песке, и Танкета не двигалась с места.

Смачно выругавшись, Илья Ильич дернул ручной тормоз и вылез.

Дорога была совершенно пуста: ни машин, ни прохожих. Зато – вот она, удача! – всего в сотне метров от места аварии, на краю обрыва с видом на Манькин бор расположился с этюдником кто-то из братьев-живописцев.

Радостно ухнув, Пухов припустил к нему вприпрыжку, однако почти сразу перешел на шаг. Художник, как ни странно, оказался незнакомым. Это был коренастый мужчина средних лет, с бородой, при галстуке и в допотопной соломенной шляпе – прямо какой-то импрессионист.

– Здрасте! – осторожно поздоровался Илья Ильич. – Рисуете?

– Ага, – добродушно откликнулся незнакомец. – Самореализуюсь понемножечку, прости Господи. Чтобы, значит, как в Писании сказано, талант в землю не зарывать. А то закопаешь в землю, а потом поди достань его оттудова, талант-то.

Слова незнакомца были так же странны, как и его внешний вид.

– А чего это я вас не знаю? – прищурившись, подозрительно спросил Пухов. – Вы что, художник?

– Ну, художник – громко сказано! Так, любитель. Дачу я тут в поселке снимаю. Места у вас удивительные.

Пухов покосился на его мазню и сразу успокоился, убедившись, что мужик и правда любитель.

– Короче, слушай, – уже без церемоний заговорил Илья Ильич. – Видишь, вон там на подъеме машина завязла? Поможешь толкнуть?