Читать «Музыканты в зеркале медицины» онлайн - страница 64

Летом 1849 года в Париже разразилась эпидемия холеры. Почти все друзья Шопена спасались в деревне и он остался почти совсем один, лишь в обществе своего слуги. Соланж, с которой он вел оживленную переписку, узнав о его тяжелом состоянии, пригласила его погостить у себя в Гюильри. Шопен не смог воспользоваться этим приглашением, так как был уже физически не в состоянии покинуть Париж. В июне у него вновь началось сильное кровохаркание, о чем он 22 числа сообщал в письме Гжимале: «Сегодня ночью у меня опять дважды было кровотечение. Я ничего не предпринимал против этого, и сегодня оно уже не столь сильно». В это же время у него сильно отекли ноги, но отек держался недолго. Уже 2 июля он написал Гжимале: «С позавчерашнего дня я уже не харкаю кровью, отек ног прошел, но я очень слаб и ленив, не могу ходить, дышу с трудом и — эти лестницы!!». Учитывая неблагоприятную динамику своего состояния, Шопен в конце июня решился, наконец, известить родных в Варшаве о серьезном характере своей болезни — до сих пор в своих письмах он приукрашивал положение. Предчувствуя близкую смерть, он 25 июня 1849 года так писал сестре Людвике (Луизе), буквально умоляя ее приехать в Париж: «Жизнь моя, приезжайте, если можете! Я чувствую себя плохо, и не один врач не сможет мне помочь так, как Вы… если у вас нет денег, то займите. Когда мне станет лучше, я смогу их без большого труда заработать и выслать Вам…. Мои друзья и все, кто доброжелательно относятся ко мне, считают, что приезд Луизы будет для меня лучшим лекарством… Я сам не знаю, почему мне так необходимо увидеть рядом с собой Луизу, можно подумать, что я в положении… А теперь похлопочите о паспорте и о деньгах! Не теряйте времени, но действуйте осторожно!… Я надеюсь, что это письмо придет ко дню ангела матушки и тоже буду как бы присутствовать среди Вас. Я больше не буду об этом думать, потому что меня и так уже прихватывает лихорадка… Ваш верный, но, увы, слабый брат».

Людвика немедленно подала прошение о выдаче паспорта, но дело затянулось и лишь 19 августа она с мужем и дочерью прибыла в Париж. Перед этим у Шопена появился новый тяжелый симптом, предвещающий близкий конец — диарея. Этот понос был не столь массивным, чтобы его можно было отнести на счет холеры, эпидемия которой в то время все еще продолжалась в Париже. Об этом свидетельствует письмо Шопена Гжимале от 10 июля: «У меня понос. Вчера меня посетил Крювейе. Он почти ничего не прописал, лишь велел сидеть спокойно». Жан Крювейе, один из наиболее знаменитых врачей XIX века, прославился прежде всего как специалист по заболеваниям желудочно-кишечного тракта, действительно прописал Шопену покой и безобидную серную микстуру. Он также объяснил больному характер его недуга и наилучшие методы лечения. Сказал ли он, что диарея может быть вызвана тем, что туберкулезный процесс захватил и кишечник, нам неизвестно. Нам лишь точно известно, что доктор Крювейе сказал Шопену, что он болен чахоткой.