Читать «Легенда о св. Юлиане Странноприимце» онлайн - страница 14

Юлиан не роптал на бога за то, что он осудил его на такой поступок, однако приходил в отчаяние при мысли, что мог его совершить.

Его собственная личность внушала ему такое отвращение, что, в надежде на избавление, он подвергал себя риску всех опасностей. Из охваченных огнем домов он вытаскивал параличных, со дна пропастей доставал упавших детей. Но бездна извергала его, и пламя не трогало.

Время не успокаивало его страданий. Они стали непереносимы. Он решил умереть.

Однажды, стоя на краю колодца, он заглянул в него, чтобы узнать глубину воды, и увидел перед собою худого старика с седой бородой, столь жалкого на вид, что он не мог удержаться от слез. Тот тоже заплакал. Не узнавая своего отображения, Юлиан смутно припомнил похожее лицо. И вдруг воскликнул: «Да ведь это отец!» После того он не думал уже о самоубийстве.

Таким образом, неся на себе все бремя воспоминаний, он прошел через много стран и наконец подошел к реке, переправа через которую была очень опасна, благодаря силе течения и вязкому илу по берегам. Давно уже никто не отваживался переправляться через эту реку.

Старая лодка, погруженная кормой, поднимала свой нос над тростниками. Юлиан, осмотрев ее, нашел пару весел, и ему явилась в голову мысль посвятить свою жизнь на служение людям.

Он начал с того, что устроил по вязким берегам насыпи, по которым можно было бы пройти до самой воды. Он обломал себе все ногти, выворачивая огромные камни, которые он перетаскивал с места на место, прижимая к животу; он скользил, увязал в иле и много раз был на волосок от гибели. Починив лодку корабельными обломками, Юлиан построил себе хижину из глины и древесных стволов.

Как только стало известно, что переправа открыта, явились и путники. Они призывали Юлиана с другого берега, махая флажками; он тотчас вскакивал в лодку. Она была очень тяжела; ее перегружали поклажей и разными тяжестями, не считая вьючных животных, которые, брыкаясь от страха, увеличивали тесноту. За труд он не брал ничего; но некоторые давали ему остатки съестных припасов, вынимая их из своих мешков, или ненужную, изношенную одежду. Грубые люди богохульствовали. Юлиан кротко их уговаривал, они отвечали ругательствами; он довольствовался тем, что благословлял их.

Маленький столик, скамья, ложе из сухих листьев, три глиняных чашки – это была вся его обстановка. Два отверстия в стене заменяли окна. С одной стороны простиралась бесплодная равнина, усеянная здесь и там белесоватыми лужицами, с другой – большая река катила свои мутно-зеленые воды.

Весною сырая земля издавала запах гнили. Потом беспокойный ветер подымал пыль и закручивал вихри. Она проникала всюду, загрязняла воду, скрипела на зубах. Позже поднимались облака москитов, их жужжание и укусы не прекращались ни днем, ни ночью. А затем наступали жестокие холода, придававшее всем предметам жесткость камня и возбуждавшие в людях неистовую потребность съесть мяса.

Целыми месяцами Юлиан не видал никого. Часто он закрывал глаза, пытаясь памятью вернуться к дням своей молодости. Он видел двор замка, с борзыми на крыльце, со слугами в оружейном зале, а в виноградной беседке – белокурого отрока между стариком в меховой одежде и дамой в высоком головном уборе. Вдруг все исчезало – и оставались два трупа. Тогда он кидался ничком на свое ложе и повторял, рыдая: «Ах, бедный отец! Бедная, бедная мать!» – и впадал в забытье, преследуемый загробными видениями.