Читать «Легенда о св. Юлиане Странноприимце» онлайн - страница 12

На краю поля, в трех шагах от себя Юлиан увидел красных куропаток, порхавших по жнивью. Он расстегнул плащ и бросил на них, как сетку. Когда он его приподнял, то увидел только одну куропатку, давно уже мертвую и сгнившую.

Это наваждение привело его в раздражение еще большее, чем прежние. Жажда бойни вновь охватила его. За отсутствием зверей он готов был убивать людей.

Он пробежал три террасы, кулаком выбил дверь, но внизу лестницы мысль о любимой жене смягчила его сердце. Она, конечно, спит, он застанет ее врасплох.

Сняв сандалии, он тихо повернул затвор двери и вошел.

Свинцовая оправа оконниц темнила бледную зарю. Юлиан запутался в платье, брошенном на полу; дальше он наткнулся на стол, еще заставленный посудой. «Должно быть, ужинала», – сказал он про себя и направился к кровати, стоявшей в темноте в самой глубине комнаты. Подойдя к изголовью, чтобы поцеловать жену, он нагнулся к подушке, на которой, одна рядом с другой, покоились две головы. И он почувствовал на губах прикосновение бороды.

Юлиан отступил, думая, что сходит с ума; но он снова вернулся к кровати и, шаря пальцами, наткнулся на очень длинные волосы. Чтобы удостовериться в своей ошибке, он медленно провел рукой по подушке. Это действительно была борода мужчины! Мужчины, спавшего с его женой!

Разразившись безмерным гневом, он обрушился на них с кинжалом. С воем дикого зверя, с пеной у рта он топал ногами. Затем остановился.

Мертвые, пораженные в самое сердце, даже не шевельнулись. Юлиан внимательно прислушивался к их двойному, почти совпадающему хрипу, и по мере того как он ослабевал, другой голос издалека продолжал его. Сначала еле внятный, этот жалобный и долгий стон приблизился, вырос и стал жестоким. С ужасом узнал Юлиан крик большого черного оленя.

Он обернулся, и ему показалось, что в обрамлении двери стоит призрак его жены со светильником в руке.

Гомон бойни ее разбудил. Одним широким взглядом она поняла все и, убегая в страхе, уронила светильник.

Юлиан его поднял.

Его отец и мать лежали перед ним на спине, с зияющими ранами на груди. Их лица были величественны и кротки и, казалось, хранили вечную тайну. Брызги и пятна крови ярко выделялись на их белой коже, на простынях кровати, на полу и на распятьи из слоновой кости, висевшем в алькове. Багряный отблеск оконницы, через которую било солнце, освещал эти красные пятна и еще много других разбрасывал по всей комнате.

Юлиан подошел к убитым, говоря себе, желая убедить себя, что это невозможно, что он ошибся, что бывает же иногда сходство необъяснимое. Наконец он слегка наклонился, чтобы рассмотреть старика поближе; тогда он заметил между не вполне прикрытыми веками потухший зрачок, который обжег его огнем. Затем он направился к другой стороне ложа, где лежало другое тело, седые волосы которого прикрывали часть лица. Юлиан, пальцами отстранив начесы, приподнял голову. Он рассматривал ее, придерживая вытянутой онемевшей рукой, а другою держа светильник. Капли крови, сочившейся с тюфяка, одна за другой падали на пол.

Вечером того же дня он явился к жене и не своим голосом приказал прежде всего ему не отвечать, не приближаться к нему и даже не смотреть на него; потом ей надлежало, под страхом вечного осуждения, исполнить все его приказания, которые ненарушимы.