Читать «Нарышкины, или Строптивая фрейлина» онлайн - страница 132

И государь очень следил за тем, чтобы дамы являлись на балы непременно в положенных мундирах! На счастье, уже ближе к сороковому году главным нарядом придворных дам стало белое атласное платье с открытыми плечами, но бархатный шлейф был тех же цветов, как ранее платья. К всеобщей радости, мы теперь могли украшать себя драгоценностями на свое усмотрение, не то что прежде, когда с мундирами любые камни смотрелись нелепо!

Конечно, мы негодовали, кто посмелей – вслух, кто потрусливей – втихомолку, но теперь, по прошествии лет, я вижу в этих нелепых мундирных придирках лишь проявление отеческой заботы императора о нас всех. Чрезмерной заботы! В ней он был подобен отцу, который никак не может понять, что дети подросли и им больше не нужна постоянная назойливая опека доброго, но деспотичного батюшки.

Ловлю себя на том, что писать мне стало скучно – думаю, эту невыносимую тоску начинают неизбежно испытывать мемуаристы, которым вдруг порядком осточертевает воскрешать прошлое… Недаром же все мемуары к концу одинаково поспешны и написаны словно для того, чтобы хоть как-то закончить труд. Когда рассказано о самом ярком, самом прекрасном, о чем еще вспоминать? И прошлое перед глазами меркнет… Такое ощущение, что мою жизнь освещала только любовь, вернее, мои любови к нескольким мужчинам, подобно тому, как фонари рассеивают тьму, и пока ты идешь от одного к другому, ты радуешься, ты видишь, что творится вокруг, а все остальное время бредешь почти на ощупь, слабо различая окружающее и не имея возможности наслаждаться им просто потому, что оно тает во мраке обыденности… А еще мне кажется, что я, словно механическая кукла, исполняла некие телодвижения, предписанные мне другими людьми, светом, обычаями, порядками, не находя в этом ни малейшей радости.

О, конечно, я преувеличиваю… Конечно, я смеялась, кокетничала, танцевала, плакала, приходила в восторг или гневалась, однако вот оглядываюсь назад – и не вижу ни одного события, от которого засверкало бы мое сердце, как сверкало оно от любви. Как и всякая женщина, я была создана, чтобы любить и быть любимой, – но что делать, если, узнав истинную страсть, я нипочем не соглашалась на слабое ее подобие, вроде того, как владелица прекрасных бриллиантов чистейшей воды нипочем не согласится нацепить на себя фальшивые мутные камни? Она лучше совсем не будет украшать себя драгоценностями… Вот и я не украшала себя любовью.

Шли годы, прибавляя мне морщинок… Я перестала быть молоденькой кокеткой, а стала истинной матроной. Совсем старухой я почувствовала себя, когда сын мой собрался женился. Конечно, я ему уделяла не слишком много внимания, однако все же заметила бы его склонность к какой-нибудь девице. Казалось, он ко всем равнодушен, и его внезапное решение жениться на дочери графа Александра Ивановича Рибопьера сразило нас с князем Борисом Николаевичем наповал – так же, впрочем, как и Рибопьеров. Так же, впрочем, как и всех здравомыслящих людей!