Читать «На берегах Хазарского моря. Две жизни — одна любовь» онлайн - страница 32

Моя личная свобода, как и всех остальных, состоит в том, чтобы выбирать, когда покинуть клетку, как долго кружить по комнате, поддаться ли искушению вылететь в открытое окно. Ведь никому не известно, что там, за стеклом.

Три стола

Все в квартире стало так, как было. Стены украшали картины, не те, что украли, другие. Появилась и мебель. Аквариум, большой четырехместный диван белого цвета, маленькие столики снова заняли свои места, будто уходили куда-то, а теперь вернулись. На одном стоял монитор в девятнадцать дюймов компьютера Филиппа, а рядом ноутбук Фереты. На обоих экранах, сменяя друг друга, мелькали фотографии их картин и скульптур. Он посмотрел на свой компьютер и узнал одну из работ 2001 года.

(Отрывок из романа Милорада Павича «Мушка»)

В нашем романтическом, супружеском, литературном союзе мы все семнадцать лет неслись вперед на скорости 300 километров в час. Мне никогда уже не удастся восстановить этот темп. Речь не только о скорости жизни, быстроте происходивших событий, сменявших друг друга различных ситуациях, путешествиях, но некой внутренней мощи. Много любви, ссор, долгих разговоров, споров-баталий, слез, восторгов, страха, радости, одержимости друг другом… Тогда мне казалось, что мы живем как обычная пара, только сейчас я понимаю, что ошибалась. Являясь непосредственным участником события, вы не в состоянии взглянуть на происходящее со стороны, представить, как это видится остальным! Как говорится, в самом центре урагана всегда спокойно. Тишина вакуума.

Павич часто говорил и мне, и публике, что любовь жива, пока она меняется. И в то же время это самая трудная форма любви. Мы более или менее привыкли к скорости в обыденной жизни, но как перенести это на интимные отношения, ведь любовь любит рутину не меньше, чем изменения?! Решение могут помочь найти такие качества, как любопытство и смелость.

Человеку требуется много мужества, чтобы разрушить прежнюю жизнь и создать новую. Сейчас передо мной опять те же задачи. Я нахожусь в точке между концом и началом. Я помню, когда мы переехали в квартиру в Дорчоле, у нас не было ни одного стола. Точнее, был один для компьютера, небольшой, старомодный, на колесиках, столешница, нижняя полка… хотя в 1992-м, о котором я вспоминаю, компьютеры еще не были так распространены. Я бы сказала, что это был не стол, а скорее тумбочка для телевизора. Но у нас были две печатные машинки — электронная и старая, ручная — с черной лентой, которая пачкает пальцы каждый раз, когда вы ее меняете. (Бог мой, я пишу эти строки и слышу, как стучат клавиши этого доисторического агрегата.) У Павича, в его шестьдесят два года, когда он был всемирно известным писателем, не было письменного стола! Все его вещи остались в старом доме. Впрочем, не думаю, что он о чем-то жалел, он прыгнул, как в пропасть, в новую жизнь с новыми вещами, эмоциями, воспоминаниями. Я тогда была гордым собой автором единственной книги и нескольких публикаций в журналах. Но стола у нас не было…