Читать «Петру Великому покорствует Персида» онлайн - страница 7

Конечно, и тут благодетель Пётр Павлович постарался, о чём не преминул намекнуть: бил-де челом его царскому величеству о достойном награждении Артемия, воспитанника и верного слуги, претерпевшего многие опасности, за его труды и верность.

Так оно, верно, и было. И доселе чувствует он на себе государевы милость и внимание. И по многим намёкам в письмах Шафирова таковой интерес к его персоне, да и самое его губернаторство учинено с дальними видами. О них говорить не время, однако же ему, Артемию, надлежит быть в постоянной готовности. И губернию содержать в таковом же состоянии. Особливо же воинскую её часть...

Дело, как видно, клонилось к войне. Но с кем? С персами, более не с кем. Сам, видать, и накликал: в журнале своём тайном писал о слабости Персиды, о тупости шаховых наместников в провинциях, кои все были продажны и сластолюбивы, о малочисленности и разболтанности войска, худом вооружении, никчёмной фортификации...

Но за спиною у шаха — султан турецкий. Стерпит ли российское вторжение в шаховы пределы?

Владыка Софроний явно нарушал уговор — молебен затягивался. Артемий Петрович вложил всю силу укоризны во взгляд. Но преосвященный был озабочен каждением и хождением вкруг аналоя и взгляда не уловил.

Ах ты, докука какая! Заморозит, заморозит всех, всю паству! Ведь было же уговорено, было.

   — Нешто вовсе забылся наш пастырь, — не выдержал наконец Артемий Петрович, адресуя своё бурчание стоявшему рядом вице-губернатору. — Забыл про уговор, беспамятлив стал. Дел невпроворот.

   — Рассусолил владыка, вестимо беспамятен, — согласился вице-губернатор. — Господа боится прогневать, от чина отступить.

   — Сейчас знак подам, — не выдержал Волынский и простёр вверх руку с укоризненным перстом.

На этот раз Софроний приметил, понял и лёгким кивком оповестил об этом. Он сунул кадильницу протоиерею и, шаркая ногами, побрёл в алтарь. Царские врата за ним затворились. То был верный знак окончания церемониала.

Испытав почти что радостное облегчение и чувствуя застылость во всех членах, Артемий Петрович побрёл прочь на неверных ногах. За ним покорно последовала его свита. Миряне ринулись ко входам, толкаясь и бранясь — о благолепии было забыто, — не обращая внимания на правящих персон. Давка усиливалась. Солдаты стали пролагать путь бердышами.

   — Фу-ты! — отпыхнулся вице-губернатор. — Экой народ дикой.

   — Народу во все времена кнут надобен, — назидательно произнёс Артемий Петрович, выходя на гульбище, под защиту солдат и воеводы. — Особливо во времена смутные...

Широкая людская река бурливо вырывалась из храма вместе с облаками пара. Люди скатывались по ступеням точно по ледяной горке и где со смехом, а где и с бранью выбегали к протоптанным тропам, ведущим к воротным башням — Пречистенской и Никольской, двум из семи.