Читать «Тревожный звон славы» онлайн - страница 24

Лёвушка усердно кивал головой. Этот юноша, которому шёл двадцатый год, внешностью и движениями — всем своим обликом — так напоминал Пушкина, что казалось, это один человек раздвоился.

   — Я намерен издать собрание стихотворений! — Желание было давнее, ещё с лицейской поры. — Я составил тетрадку, напечатал билеты и раздал за наличные около сорока. Но, покидая Петербург впопыхах, расплатился с Никитой за карточные долга этой рукописью. Теперь ты, Лев, должен перекупить рукопись за тысячу рублей.

И поручение было не из новых. Ещё из Кишинёва Пушкин писал брату, л тот якобы был у Всеволожского, но поручения так и не выполнил. Впрочем, тогда он был совсем мальчик — и Пушкин обращался даже к Гнедичу и Александру Бестужеву. Издать собрание стихотворений было для него настоятельной необходимостью: даже его дядя издал собрание стихотворений, не говоря уже о Жуковском и Батюшкове.

   — Никита имел права издателя — конечно, на определённых условиях. Теперь ты скажешь: Пушкин, мол, сам хочет издать — и отдашь ему тысячу.

   — Где же ты возьмёшь тысячу? — недоумённо спросил Лёвушка. Его отец любил, но и с ним был скуп.

   — Вот именно, — ответил Пушкин. — Может быть, коляску продам. Или — у кого-нибудь. В общем, отдашь тысячу!

Теперь дорога круто потянулась в гору, и здесь был конец Ганнибаловых владений, и на самой границе росли три сосны. Дальше расстилались поля, а вдали виднелись холмы над Соротью.

   — Конечно, — вслух размышлял Пушкин, — прошло много лет, и нужно объявить в газетах, что, если билеты затерялись, достаточно одного имени адресата, ибо — это мы солжём — имена всех господ подписавшихся находятся у издателя. Ты меня понял?

Лёвушка клятвенно обещал исполнить всё в точности.

   — Да, собирались мы у Всеволожского — после спектаклей, как правило, но и по средам... Эх, друзья, друзья! — В самом деле, куда девались закадычные его друзья? — Не верь в дружбу, — сказал он Лёвушке. И снова попробовал исповедаться брату — и снова увидел, что брат воспринимает его слова как скучную проповедь старшего.

Миновали Воронич — высокий холм с плоской вершиной, остатками древнего городища, погостом и Егорьевской церковью; по склону холма раскинулась деревенька.

   — Как же мыслишь ты своё будущее? — спросил Пушкин.

Из путаных слов, междометий и заиканий он понял, что брат всё ещё бредит поэзией.

   — Зачем тебе? — возразил Пушкин. В письмах он своё отношение выразил достаточно резко. — Это не даёт положения в обществе. Просто увеличишь собой ряды горе-поэтов. Пойми, это особое призвание совсем немногих, и никакое желание, даже самое горячее, здесь не имеет никакой власти...

Лёвушка сник.

Но вот они покинули дорогу и извилистой тропинкой взобрались по крутому склону наверх.

Тригорский помещичий дом выглядел ещё проще михайловского, зато был куда вместительнее. Когда-то в этом длинном, приземистом, похожем на сарай здании располагалась полотняная фабрика. Но барский дом от старости развалился, и энергичная Прасковья Александровна обшила сарай некрашеным тёсом, с обоих торцов украсила незатейливыми фронтонами и террасами с деревянными колоннами и внутри всё обновила и переустроила.