Читать «Ислам и модерн (сборник статей)» онлайн - страница 140

Однако благодаря тому что религии у Шлеермахера была отведено лишь пространство индивидуального религиозного опыта, она больше не нуждалась в каких-либо метафизических обоснованиях. Точно также был преодолен и ее конфликт с наукой: наука может противоречить только вероучению и богословским построениям, а раз они не являются религией, то, сколько бы наука их ни критиковала, религии как таковой эта критика не касается.

Как следствие приведенного выше тезиса, критика Священного писания не может повредить верующему человеку и уничтожить его религиозность. Священный текст исходит от того, кто говорит с человеком до и помимо писания, и именно эта связь и является главной. С другой стороны, критический подход к священному тексту привел к прояснению последнего — он тоже стал более понятно говорить с человеком.

Еще одним следствием помещения индивидуального опыта в основание религии становится возможность межконфессионального мира. Хотя понятия, которыми выражается чувство божественного присутствия, неизбежно различны, что, собственно, и обусловливает множественность исповеданий, сущность религии, заключенная в переживании человеком себя перед лицом мира и Бога, у всего человечества одна. Религиозные раздоры происходят из-за подмены этой единой сути многообразными метафизическими системами — они в силу неминуемых несовпадений, и порождают вражду. Таким образом, существующие религии могут отличаться друг от друга на уровне вероучения и ритуала, однако в них имеется общий опыт, который и должен считаться квинтэссенцией любой конфессии (Гаэминия: 21–22).

Тем не менее, хотя идеи Шлейермахера по спасению и возрождению религии на какое-то время и защитили ее от позитивистской критики, они же прочертили тот путь, постепенно ведущий ее к полному уничтожению (Шоджаизанд: 65–66).

Краткая критика субстанциализации религиозного опыта

Субстанциализация религиозного опыта (представление о религиозном опыте как о сущности религии) и абсолютизация его роли сталкиваются с множеством проблем эпистемологического, исторического и внутри-религиозного порядка.

1) Основной вызов, с которым имеет дело данная концепция, состоит в том, что огромное число активно участвующих в религиозной жизни людей оказывается за пределами именно так понимаемой религии, ибо они подобным, личным опытом не обладают. Более того, субстанциализация опыта, принижение значимости его выражения, представляет своего рода бегство от важнейшей задачи, которая как раз и заключается в правильном истолковании полученного религиозного опыта, а не в самом этом опыте. «Люди получают чувство абсолютного, но испытывают трудности при истолковании и определении самих конкретных его примеров, т. е. проблема состоит в истолковании и интерпретации, а не в опыте» (Шабестари, Нагди бар гараат-е расми из дин: 430).

2) Онтологический подход к религии, которому, собственно, и свойственна субстанциализация религиозного опыта, проявляет поразительное равнодушие к реальному историческому процессу, к тому, какими путями формировалась та или иная религия и какую роль в этом процессе играли божественные установления, вероучение и мораль.