Читать «Обнаженная медицина. Рассказы дерматовенеролога о суровых врачах и «везучих» пациентах» онлайн - страница 56

Но, пожалуй, самое страшное в профессии врача — это когда ты сталкиваешься с равнодушием и бессердечием близких людей твоего пациента. Помню, был у меня мужчина с большой опухолью на лице. Бывший крупный руководитель в геологоразведывательной компании. Вышел на пенсию. После напряженной работы вдруг стал невостребован. Появились в жизни алкоголь и безответственное отношение к своему здоровью. Годами не обращал внимания на опухоль. А когда стало уже невмоготу, дошел до нас. Когда мы все рассказали, предложили операцию, когда уже подписывали договор на операцию, жена его ругалась с администраторами, но так что он не слышал:

— Зачем вы его уговорили на операцию? Только деньги тратить? Сколько ему осталось? На пенсии давно, пусть допивается.

Меня шокировали ее слова. Это их отношения в семье! Не поддержка близкого человека, а пусть уже все закончится быстрее. Мне этого мужчину очень жалко. Мы сделали все, что могли. Но, к сожалению, прогноз неблагоприятный, скорее всего у него будет рецидив. Опухоль проросла у него вглубь под мышцы, под слюнную железу. Мы убрали все что смогли, но чудес не бывает. Будем говорить с ним о том, как и когда наблюдать, чтобы не пропустить рецидив. Но в его случае разве можно стремиться выздороветь, когда вокруг тебя все только и ждут, когда, наконец, ты перестанешь тратить семейный бюджет на свое здоровье?

24. Запретная тема

Эта глава о том, почему врачи так часто становятся жесткими циниками, и кто в этом виноват

Не могу не коснуться печальной стороны нашей работы. И нашей жизни. Отношения к смерти. Мы все в своем сознании стараемся не думать об этом, и мы не готовы к окончанию жизни. Вне зависимости от того, сколько ты живешь. И больной или здоровый ты приходишь к моменту кончины. Это тема, о которой не говорят ни в обществе, ни в профессиональном сообществе, ни в социальных службах. Мне кажется, это неправильно. Мы же можем говорить о рождении, о свадьбе, мы можем планировать свою жизнь. И смерть — это тоже естественный процесс. Меня поразило и удивило, как об этом заботятся на Западе. Они разрабатывают законы об эвтаназии. Они стараются предать этому процессу человечность. В клиниках я видел специальные помещения, где люди прощаются с уходящим из жизни человеком. Это не палата, это специальное помещение. Кто-то умирает дома, и это тяжело переносится всей семьей. А кто-то умирает на территории лечебного учреждения, и очень часто заранее понятно становится — сколько ему осталось. Дни или часы, но это вот-вот произойдет. Врачи не боги, природу пока еще не обманешь, невозможно бесконечно поддерживать кому-то жизнь.

Мы знаем только одну историю такого особого подвига — про Пирогова, когда он, умирая, диктовал: «Теряю слух, теряю зрение, теряю чувствительность». Он описывал уход из жизни. До последней минуты этот великий человек оставался ученым и до последней минуты стремился дать новый толчок к развитию науки.

А все остальные — нет, мы не готовы к этому приблизиться. И в результате обреченный больной либо остается один, что очень грустно, когда уходит из жизни, будучи наедине только с самим собой. Или в хосписе, с теми, кто это видит каждый день и уже привык, эти люди в большинстве своем равнодушны. Некому за руку подержать! Не хватает нам созданных условий, когда человек уходит из жизни, а рядом присутствуют родственники, которые знают, что ему остались часы. Уход становится достойным, а обстановка для уходящего и его близких способствует морально справиться с неизбежным.