Читать «Я дрался за Украину» онлайн - страница 49

А.И. — Когда и при каких обстоятельствах Вы попали в плен?

П.Г. — 2 ноября 1954 года, в 10 часов вечера я попал в плен из-за предательства. Взяли меня кагэбисты. А предали меня родственники… Дядя и двоюродные братья… Надавили на них, дали им деньги. Они, может, и не пошли бы на эту работу, но их заставляли.

Осенью 1954 года нас в боевке осталось трое. Я заболел, лежал в бункере. Когда выздоровел, то пошел в Белые Ославы, к дяде. Мы готовились зимовать с 1954 на 1955 год, и я сказал дяде, чтобы он дал двадцать пять кило муки. Больше не возьмешь — берешь, сколько можешь, потому что надо в горы нести, далеко. Я говорю: «Дайте муки хоть какой-нибудь — кукурузной, ржаной, какая есть». А он еще мне говорит: «Петро, да мы вам белой муки дадим!» Я не знал, что он уже «оформлен»… КГБ дало им за это шесть тысяч рублей. Во второй раз мы пришли к моему дяде вдвоем с еще одним стрельцом — он потом долго жил, но уже умер, давно умер.

Зашел я к дяде в хату, а там засада — накинулись на меня двое, муки мне в глаза сыпнули, начали бить. Схватили за руки, связали… Я имел пистолет при себе, имел гранаты, автомат, но они сразу на меня накинулись, я ничего не мог сделать. Ударили по голове так, что я потерял сознание. Когда пришел в себя, вижу, что они оружие с меня сняли — пистолет, гранаты, автомат, три рожка патронов к автомату. Все это сложили на столе, записали, потом расписались на этой бумаге. И ночью меня повезли в Яремче. Меня брали подполковник Сусанин, капитан Чашкин, майор Сосницкий, ну и этих бандитов человек двадцать — солдат. Когда я заходил в хату, тот второй стрелец стоял на улице, прикрывал меня — когда на меня набросились, то он слышал, как я кричал и ушел в лес. И все наши уже знали, что меня поймали.

Привезли меня в Яремче, сразу набросились: «Кто помогал?» Чтобы я начал людей выдавать. Но Бог дал, что я все это пережил, ничего не выдал, ни на кого не сказал. Били, мучили… Злые как тигры! И позвонили оттуда в Станислав, начальнику областного КГБ Костенко, а Костенко сказал, чтобы меня срочно привезли к нему. Привезли в станиславское КГБ, там у Костенко был такой большой кабинет, коврами устеленный, и он охрану при себе имел. Меня в наручниках привели, открыли дверь, я посмотрел — он сидит за столом, глаза вытаращил, смотрит на меня. Он обо мне давно слышал, потому что меня никак не могли достать, я сильно конспирировался — а тут поймали меня, привели. Подвели меня к нему, к самому столу. Он взял в руки мой автомат, пистолет — осмотрел. А я побитый, окровавленный — меня же били и в Яремче, и в Ославах. Костенко смотрит, смотрит на меня, потом начал кричать: «Почему с повинной не пришел?!» Я ничего не говорю. Он опять кричит: «Почему с повинной не пришел?!» Я говорю: «Я не пришел, потому что пришедших с повинной вы били, пытали и убивали!» А он дальше кричит: «Больше десяти лет с оружием в руках! Против могучей цветущей советской Украины!» Спрашивает меня одно, второе — я ничего не говорю. Тогда он сказал кагэбистам сдать меня в тюрьму. Взяли меня под руки, отвели в подвал к начальнику тюрьмы, тот снова кричит на меня, почему я с повинной не пришел. Наложил резолюцию, что он принял меня, расписался, и уже его бандиты меня взяли. Повели меня по коридору в камеру — была там такая восьмая камера. Железная, все приковано — табурет металлический, кровать металлическая. И нигде ничего нет — нечего взять в руки. Запустили меня туда, дверь закрыли. Я сначала думал добраться до лампочки, чтобы руку туда всунуть или голову — чтобы убиться. А лампочка совсем высоко, аж в углу, скраю и железом окована. Нигде нельзя убиться… А в двери окошко есть, и надзиратель стоит и постоянно смотрит, что я делаю. Я упал на кровать и лежу, не могу двинуться — побитый, весь в крови.