Читать «Стален» онлайн - страница 84
Юрий Васильевич Буйда
– Интересно, – вежливо сказал Пиль. – Признаться, не ожидал встретить атеиста в лице творческого человека…
– Но я не атеист, скорее агностик…
– И замечательно! – сказал он, протягивая руку. – Значит, до завтра.
На душе стало гадко, словно я сморозил глупость.
Тем вечером Алина тихо постояла перед запертой дверью в Карцер и ушла, а утром я слышал, как дышала за дверью Фрина, но лежал не шелохнувшись, с улыбкой глядя в потолок.
Я чувствовал себя легким, веселым, злым, ничейным.
Иногда полнота счастья неотличима от полноты мерзости.
На следующий день, когда мы гуляли по Сергиевой лавре, я спросил его, как он поступал, когда надо было голосовать за решение, которое ему не нравилось:
– Бывало же такое, что внутренне вы были против, но приходилось голосовать за…
– Бывало, – ответил он. – В таком случае я голосовал левой рукой.
– Ого! – От неожиданности я захохотал. – Просто здорово!
– Врете ведь, Пиль, – сказала Фрина с ленивой усмешкой.
– Скорее – интересничаю, – возразил он с невозмутимым видом. – Разумеется, Стален Станиславович, голосовал я всегда правой рукой, причем без колебаний и раздумий.
Сейчас, четверть века спустя, я думаю, что оба его ответа, лживый и правдивый, говорят о гомо советикус – в том числе о шестидесятниках-семидесятниках – больше, чем многие научные исследования о той эпохе.
– А вон где-то там, – сказала Фрина, показывая рукой на старинное двухэтажное здание, от которого нас отделяла ограда, – похоронен мой дед. Он был профессором Духовной академии… преподавал естественно-научную апологетику, дружил с Флоренским, ходил в обносках, жалованье раздавал нищим и пьяницам… и похоронили его в самом скромном гробу… а в восемнадцатом кладбище уничтожили… папа говорил, что у деда были розовые зубы…
– Это резорцин-формальдегидная паста, которую использовали при пломбировании зубов, – сказал Пиль. – Эта паста окрашивала зубы в розовый цвет.
На обратном пути мы обсуждали статьи Георгия Федотова о специфике русского понимания свободы, а потом зашла речь о западном и русском христианстве.
– Мне кажется, – сказал Пиль, – американцы в большей степени остались верны духу христианства, чем русские. Американец считает, что надо измениться самому, чтобы изменить систему, а мы предпочитаем изменить систему, лишь бы не меняться…
– Вы, конечно, утрируете, Казимир Андреевич, – сказал я.
– Скорее – пытаюсь быть доходчивым, – мягко возразил он. – Излагать ясно, точно, сжато – разве это не первая заповедь беллетриста?