Читать «Стален» онлайн - страница 152

В тесных и душных маленьких помещениях архива документы в желтых кожаных папках высились стопками на столах и лежали навалом на полу. Однокашник Булгарина спросил, историк ли я, а потом махнул рукой: «Вы грамотный человек – разберетесь».

Через день я напечатал в газете выдержки из документов о депортации крымских татар с комментариями историков. Эта публикация имела успех. Тема «белых пятен» истории была тогда модной.

Вскоре я завел знакомства в других архивах и даже стал известен в узком кругу тех, кто продавал и покупал оригиналы архивных документов. Немецкий журнал был готов выложить сто марок за каждый лист подлинников документов о депортации немцев из Поволжья и Калининградской области, итальянцев интересовали судьбы военнопленных из восьмой армии (ARMIR), американцы искали следы своих летчиков, пропавших во время и после войны на территории СССР, французский историк просил «уточнить судьбы» некоторых солдат и офицеров из полка Роже Лабона, разбитого в 1941-м на Бородинском поле, и так далее, и тому подобное.

На этом можно было, как тогда выражались, наварить хорошие бабки, но гены отца-офицера и природная трусоватость, к счастью, брали во мне верх.

Помню, в военном архиве мне показали переписку немецкого военного коменданта и крестьянок одной из русских деревень, датированную 1942 годом. Письма на русском с переводом на немецкий и немецкие письма в русском переводе были собраны в папке с грифом «секретно». Женщины жаловались коменданту на немецких солдат, которые не обращают внимания на деревенских баб, комендант оправдывался, объясняя, что германским солдатам запрещено на оккупированных территориях вступать в связь с женщинами.

Когда я попросил у архивистов разрешения на публикацию этой переписки, они замахали руками: «Да ты что! Миллионы людей гибли на фронтах, страдали в тылу, а у этих шалав на уме были только мужики! Все мы, конечно, люди, но такая публикация стала бы покушением на образ народа-победителя».

Архивы тогда вовсю открывались, но при этом, как ни странно, оставались строго засекреченными многие материалы, связанные, например, с биографиями видных большевистских деятелей вроде Дзержинского, Фрунзе, Чичерина или Крупской. Недаром тогдашние карикатуристы писали слово «гласность» без гласных – ГЛСНСТ.

Но главное – у меня с той поры всегда был повод увильнуть от пьянства с Булгариным, сославшись на дела в архиве.

28 июня 1883 года, за два месяца до своей смерти, Тургенев написал Толстому письмо, в котором умолял великого Льва вернуться к литературной деятельности: «Друг мой, великий писатель русской земли, внемлите моей просьбе…» Толстой, который не любил ложного пафоса, язвил: «Земли! Почему не воды?»

Ирискины друзья называли великим писателем воды русской Солженицына, который «слишком много наврал в «Архипелаге…» и «слишком сильно был склонен к поддержанию демобилизующих, деструктивных мифов об особой судьбе и священной миссии России и русского народа», хотя при этом отдавали должное Бороде за его борьбу с коммунизмом и советской властью. Его возвращение на родину в конце мая 1994 года они встретили шуточками о солнце, приходящем с востока, о секретаре эмигрантского ЦК, который инспектировал Россию, выслушивая жалобы и обращения граждан по пути из Владивостока в Москву, и о неизбежности симфонии Солжа, Кремля и Церкви.