Читать «Поклонение волхвов» онлайн - страница 360

В фойе разгуливает еще несколько беглецов, некоторые расположились у буфета. Николай Кириллович подходит к буфету.

– Что желаете?

Слегка ошеломленный этой вежливостью, задумывается:

– Попить…

– Пожалуйста, «Буратино», минералочка, соки – березовый, томатный?

– Я бы чего-нибудь более существенного, – улыбается Николай Кириллович.

– Ну, это тогда не «попить», а «выпить»… Возьмите шампанское.

– Да…

– Бокал?

Николай Кириллович кивает и подвигает к стойке сиденье на высокой ножке. Два буфетных столика рядом заняты. Концерт слышен и здесь, через радиоточку. Кадриль, под которую он бежал из зала, завершилась. Объявляется грузинский танец.

Шампанское с шелестом наполняет бокал.

Николай Кириллович просит вилку и помешивает, как учил Гога.

– А я вас сразу узнала, – глядит на него буфетчица. – Вы брат Георгия Триярского.

– Да. – Николай Кириллович поднимает глаза.

– Похожи. И шампанское он перед смертью тогда мешал так же.

– Когда?

– Да вот в самый тот день, его к нам в обком тогда вызвали. Я, вообще, в обкомовском буфете, а здесь меня сегодня Людмила Николаевна упросила подменить, у Верки здешней зубы разболелись, а другая, Зулька, в декрете своем все еще. А у меня там сегодня выходной, а тут Людмила Николаевна – выручай, говорит, Надюша, начальство будет… Ну и еще наобещала, конечно… Опытный буфетчик, сами знаете, везде на вес золота. Но я ей говорю, я не ради столько этого, сколько ради памяти этого Триярского, я ж как раз его перед смертью обслуживала.

– Так он, значит, получается, был тогда в обкоме?

Николай Кириллович не знал об этом.

– Ну да, и сразу к нам, в буфет. Шампанское еще, бедный, заказал себе. И бутербродик с сыром. А потом его позвали, даже допить не дали по-человечески. У нас тогда высокие гости были, заседание допоздна шло.

– А что там было?

– Откуда ж я знаю? Мое дело вот… – обводит глазами стойку, – напитки, закуски. Вы это лучше Аполлония Степаныча спросите, они потом в коридоре вдвоем разговаривали, когда я как раз буфет закрывала.

Николай Кириллович откладывает вилку. Пузырьки лениво всплывают.

В зале уже отгремели грузинские танцы, снова возникает голос Осипенковой: «Служенье муз не терпит суеты… Прекрасное должно быть величаво… Почтить память Георгия Триярского выйдет наш выдающийся заводской поэт…» Шелест аплодисментов. Николай Кириллович пьет. Левитановский баритон декламирует:

Георгий Триярский – великий танцор,Ты в памяти нашей оставил узор.Тебя мы ценили, твой редкий талант.Теперь ты в могиле, хотя музыкант!

Николай Кириллович делает еще глоток.

– Закусывать не возьмете?

– Да. А бутерброды есть?

– Кончились.

– Тогда… шоколад.

Смотрит на плитки, выложенные спиралью.

Ты так танцевал, что горела земля,За то заводчане хвалили тебя.Но ты не вознесся, а, помня завет,Всю скромность свою проявил в цвете лет.На спину опускается чья-то ладонь.

– Язву нажить хотите?

Улыбающаяся голова Рината.

– Не берите этот сладкий пластилин… Надюшенька, привэт!