Читать «Поклонение волхвов» онлайн - страница 300

– Да, еще клизма, подруга дней моих суровых… Ну как, Николя, вам лучше? То-то же. Если бы вы знали, скольких людей спас этот травяной чай.

Свинец в затылке и правда исчез. Рудольф Карлович дотягивается до самовара и вытаскивает штепсель. Наступает тишина.

– Вот вы на меня злитесь, Николя, и совершенно напрасно. Во-первых, злости в вас уже не осталось. Выдохлась за эти годы… Я прав? – Кладет ногу на ногу. – Раз вы молчите, значит, я недалек от истины. Хотя жаль, что вы молчите. Было бы интересно послушать, что вы скажете. Наверное, вы годами эту встречу репетировали. Каждую реплику вашего гневного монолога, а?

Николай Кириллович молчит.

– Так что теперь вы, мой золотой, не на меня злитесь, а на себя. Злитесь, что злости у вас не осталось. От этого и молчите. Хотите еще чаю?

Николай Кириллович накрывает чашку ладонью.

– А может, печенье? В магазинах такого нет, у магазинного вкус хозяйственного мыла… Да, это я настоял, чтобы вам поставили тройку на выпускном. И убедил в этом членов комиссии. – Покачал ногой в тапке. – Этой бездарности Суханку – пятерку, а вам – тройку. И статью тогда ту написал. Ну, так как насчет печенья? Нет? Напрасно… Спросите – зачем я это делал?

Вздохнул.

– Бездарный ученик – это несчастье. Но это несчастье можно пережить. А вот гениальный ученик – это уже трагедия.

Из соседней комнаты загремел хор. Начало «Царя Эдипа» Стравинского.

– Я же просил – ти-и-ише! – кричит в сторону двери Рудольф Карлович.

Хор исчез.

Николай Кириллович смотрит на дверь. Значит, еще есть третий. В кабинете Р. К., где хранится фонотека.

– Я разрешил ему ставить музыку, чтобы не слышал наш разговор. Ему это не полезно.

Рудольф Карлович снова начинает говорить. Он тоже наверняка не раз репетировал эту беседу.

– Вы были гениальны, и с этим надо было что-то делать. – Грелка снова булькнула. – Вы и сейчас гениальны. Но теперь я вам уже не завидую. Почти не завидую. Вы постарели, мой хороший, и с вами уже не страшно.

Поднимается с кресла:

– Вы еще, может, изменитесь, будете расти. Сколько вам сейчас – сорок? Сорок два? Да, еще будете расти. Но куда вы будете расти, это уже для меня не загадка. Понятно, куда это пойдет.

Открывает «Блютнер», проводит бархоткой по клавишам.

Играет несколько тактов из последнего фортепианного концерта Николая Кирилловича. Николай Кириллович подается вперед.

– Недавно разбирал. – Старик доволен эффектом. – Очень, очень даже, я бы сказал… Особенно вот это. Та-та-та…

Наигрывает.

– Как там дальше? А, вот так… Та! Та! Так, кажется?

Николай Кириллович хмуро кивает.

– Вы вернулись к мелодизму, а? Я всегда говорил, мелодия – душа музыки. Шёнберг, мой покойный учитель, этого не понимал. Он был бухгалтер, несколько лет служил бухгалтером. Его додекафония – это такая двойная венская бухгалтерия.

Рудольфу Карловичу нравится эта мысль, он потирает ладони. Потом смотрит на фотографию на стене, где он вместе с Шёнбергом.