Читать «Поклонение волхвов» онлайн - страница 279

– Так я кладу вам тортик?

– Спасибо, я уже попробовал, – ответил Николай Кириллович, грея пальцы чашкой. – Сами пекли?

– Если бы я сама пекла, вы бы разве так «спасибо» сказали? Уже бы тарелка чистенькой была. Илик вам расскажет, какие пирожные я раньше делала. А какие розочки! Из крема, помнишь, Илинька?

Тетя Шура вспомнила розочки, вспомнила, как Илик просил, чтоб ему их оставляли, и заплакала.

– А у меня брат погиб, – сказал Николай Кириллович, глядя в чашку.

Дидуля прервал аккорд и оторвал щеку от капроновой ноги Элеоноры. Тетя Шура перестала плакать.

– Что вы говорите, – поднял брови папа Илика. – Когда? А сколько лет?

– На семь лет меня младше. Отцы у нас были разными. И даже родились мы в разных странах. Я – в Японии, он – в Союзе.

– Вы жили в Японии? – спросила Караваева, закинув ногу на ногу. – Мы не знали.

– Всего три года. Первые три года жизни. Потом два года в Китае.

– У меня папаша тоже был дипломатом, – подал голос Токаржевский.

– Мой отец был священником, – сказал Николай Кириллович. – Митрофорным протоиереем.

Тетя Шура заволновалась. А тут еще Элеонора сообщила, что ее дед тоже был священником и в Рязанской области сохранилась даже церковь, где он служил.

– А ваш брат тоже здесь жил? – спросила тетя Шура, стараясь переменить тему на более безопасную.

– Нет. В Средней Азии… В Дуркенте.

Название города произвело необычное действие.

Зильбер-Караваева и Токаржевский переглянулись. Капитан, разглядывавший альбом по искусству, поднял глаза. Николай Кириллович продолжал мучить кофейную чашку и сопеть.

– Такой красивый город, и надо же, – вздохнула тетя Шура. – А какие фрукты! Помнишь, Аркадий, какую я там мозоль натерла на экскурсии?

– Шурочка, ты говоришь о Самарканде. А Николай Кириллович говорит про Дуркент.

– Самарканд, Дуркент… Я уже ничего не понимаю, зачем все это. Была другая жизнь, а теперь что?

– А что это за город, Дуркент? – Зильбер-Караваева сжала колено Токаржевского, который пытался что-то сказать.

– Город… Не знаю, – засопел Николай Кириллович. – Когда долго живешь где-то, то перестаешь знать это место. Ну вот, когда только приехал сюда в Ленинград, знал его и сказать о нем все мог. А теперь… Какой он, Питер? Не знаю какой. Такой. И такой. И такой даже. Надо перечислять, а зачем?

– Так вы тоже жили в Дуркенте?

– Да. И жил, и вообще, детство. Надо теперь билеты туда доставать, лететь. Музыкальный театр есть, шахты. Режимный город.

– Мне Солопов сегодня туда приглашение вручил, на совещание молодых композиторов, – сказал Капитан.

– Юрий Никанорович? – встрепенулась тетя Шура.

Она помнила всех музыкальных деятелей, от которых когда-то зависела судьба ее сына.

– Он самый. Два месяца к нему на прием пробивался. А тут вдруг – сам.

– Юлик тоже получил приглашение. – Зильбер-Караваева убрала руку с ноги Токаржевского.