Читать «Любимец Израиля. Повести веселеньких лет» онлайн - страница 62

Но слабость утром была страшнейшая. Да ещё и заставили принять опять аминазин и какие-то другие таблетки. И шпателем во рту пошуровали, чтоб проглотил. И заставили рядом сидеть, чтобы увидеть что подействовало. В листе временных назначений всё было указано, но объяснять, что лекарства я сам себе назначил, было бесполезно.

Пилюли исчезли в моих недрах и тут же замечательно начали своё беспощадное действие. Я сразу почувствовал, как снова невидимый дворник принялся выметать из моей головы всё, что ему ни попадалось.

Вскоре из моего чердака вылетело почти всё, а язык стал тяжёлым и неповоротливым, как полено.

И тут меня повели на освидетельствование… Всем прибывшим накануне вечером это полагалось.

В огромной комнате, очень похожей на актовый зал сидели за длинным столом восемь толстушек-психиатров и без тени любопытства взирали на меня. Благодаря отсутствию халатов мадамы были очень похожи на членов гражданского трибунала. И если бы я обнаружил в соседней комнате гильотину, то не очень бы удивился.

Сообразив (какой всё-таки у меня талантище!), что взаимопонимание при таком раскладе вряд ли возможно, я, с трудом ворочая языком, попросил лишь отменить пилюли до обследования меня Русаковым и перевести в более светлую палату (палата наблюдения была без окон).

Вмешиваться в дела профессора из-за такого пустяка как я, никто не хотел, и обе просьбы были удовлетворены. Тем более что передо мной соседи по палате наблюдения заморочили им мозги основательно.

– Я же ничего не ворую! – всё время, посмеиваясь, заявлял один. – Я же только делаю слепки с ключей! Вот наше правительство ворует – это да!..

Да и второй – журналист-иногородник, который по звонку сверху был взят вчера прямо в гостинице во время трапезы, слишком уж возмущался и обещал вывести всех на чистую воду.

Псих! Кому он это говорил? Зачем? Его потому и взяли, чтобы не ляпнул чего лишнего. Тем более – на международном симпозиуме…

Новая палата была оборудована под домашний уют. На зарешеченных окошечках – занавесочки. В горшочках цветочки! Но главное – это всего четыре койки и весьма внушительного вида двое больных – коллег. То есть – самоубийцы! Палата была элитарно-специализированная!..

Когда действие лекарства закончилось и моя голова кое-что засоображала, я начал оглядываться.

А посмотреть было на что!

Во-первых, один из «аутомокрушников» – дядя Мурат до прибытия сюда работал первым секретарём райкома и помешался на идеологическо-сексуальной почве. Второй – Юра, тоже влип как кур в ощип, но уже только по лирическим мотивам. Его запекла сюда гулящая жена. Чтобы не путался под ногами! Он уже третий раз проходил курс лечения и наконец-то начал слышать ангельские голоса и потихоньку общаться с потусторонним миром.

А третий оказался сюрпризом.

Я даже обрадовался когда узнал в нём одного из бывших директоров ДК АРО – Эстрина Еремея Борисовича. И раньше и сегодня на его совершенно гладком и блестящем челе пышным цветом пылала мания маний – мания величия. Может быть, поэтому он называл себя последним из могикан, хотя этого добра, как старого, так и нового, было предостаточно…