Читать «Чехословацкая повесть. 70-е — 80-е годы» онлайн - страница 411

— Вымя божье, вперед, трепещи, совместное производство!

Но прежде, чем Пекар успел раскинуть крылья для триумфального полета к кинематографической земле обетованной, он заметил, что перед домом на скамье его ждет, так сказать, собутыльник — обросший Гутфройд с завязанной рукой.

Он пережил тяжелый день и жестокую ночь. И чувствовал себя как владелец только что национализированной лесопилки, который еще не может взять в толк, что же ему спасать в первую очередь — всю лесопилку или отдельные доски, не понимая, что он, собственно говоря, уже не владелец; так и Гутфройд не мог определить ни юридически, ни фактически, какое же, собственно, он теперь имеет отношение к козе, и полагался на импровизацию и случай, которым придавал большое значение.

Короче говоря, он потихоньку присоединился к Пекару и, держась на расстоянии полушага, пошел за ним к автобусной остановке, начав ни к чему не обязывающий разговор:

— Почтеньице, босс! Случайность, правда? Вы меня еще помните? Мы тогда хорошо посидели. «У Грязного», ныне «У Беккенбауэра», слыхали, его уже почти перевели? Гутфройд Юлиус, дунайский волк, диагноз номер восемьсот двадцать, конечно, вы помните.

И, когда Пекар не выдержал и посмотрел на него, сразу объяснил причину своей травмы:

— Поскользнулся в турпоходе, на Железном роднике, около «Клепача». Мы там с одним, вы его не знаете, хотели нарвать омелы…

— Кажется, я вас где-то видел… — промямлил Пекар с отвращением.

Утро, которое обещало так много, из-за этого субъекта совсем испортилось. Но хуже всего было то, что Пекар еще не чувствовал себя полноправным владельцем козы и в душе побаивался возможной — чем черт не шутит — судебной тяжбы из-за наследства, алиментов и тому подобное.

— Может, нам все-таки не мешает поговорить… — начал Гутфройд издалека.

— Сейчас мне некогда, дела. Как-нибудь в другой раз. Честь имею…

— …интереса нет. Нам такое известно! — дополнил дунайский волк, овеянный ветрами Катарактов. — Может, все-таки нам лучше поговорить как мужчина с мужчиной. А то ведь, кто знает, если я где-то что-то расскажу, это что-то выплывет наружу! Так, мелочь, делишки, а то и просто небылицы… Сущая Африка! Пятеро мертвецов! Я, конечно, ничего такого не хочу! — быстро заверяет он Пекара, так как чувствует, что малость переборщил, и старается приспособиться к его энергичному шагу. — Если кое-кто был бы свойским парнем, мы, может, и договорились бы…

— Мы не на рынке, чтобы торговаться, как бабы, — пытается пресечь вымогателя Пекар.

Садится в автобус, немного поколебавшись, за ним вскакивает и Гутфройд, не перестающий бубнить свое:

— Может, у меня прав больше, чем у кого другого, может, я бы и в национальном комитете, кто знает… Я тоже полноправный. Меня можно сбить с ног, но заморочить мне голову не удастся никому.

Кондуктор, по всей вероятности, тоже считает его полноправным и требует билет. Тщетно Гутфройд ссылается на вон того гражданина, который притворяется, будто его не знает, хотя знает его очень даже хорошо, так вот у него, может, и есть его билет. Но Пекар стоит с каменным лицом.