Читать «Чехословацкая повесть. 70-е — 80-е годы» онлайн - страница 413

— У вас нет прав, ноль очков, — парирует Пекар.

Ему стыдно за него, Гутфройду явно не хватает обаяния и чистой рубашки, он не вызывает доверия. Пекар отворачивается и быстро ныряет через проходную к патерностеру. Гутфройд пытается проскользнуть за ним, но его задерживает бдительная рука вахтера.

— Куда так спешите, молодой человек?

— А тот может, да? Это мой кореш, мы как один… Я тоже хочу на телевидение.

— А что, собственно, вам там понадобилось? — спрашивает любопытный страж.

— Я татуированный! — кидает Гутфройд свой последний козырь и, когда вахтер на миг расслабил свое объятие, мгновенно задирает болонью и рубашку. — Во, во! Это мне сделали в Дунайвароше — а за это мне пришлось отдать полкило настоящего кофе в зернах!

Так как мы уже основательно изучили эту минигалерею, то с радостью отметим лишь ценное пополнение — миниатюру фирменного знака нефтяной монополии ШЕЛЛ. Вахтеру, конечно, для осмотра надо побольше времени, но в конце концов он все же отрицательно качает головой:

— Приходите, когда будем передавать в цвете.

— А еще говорят, что нет господ! — пытается протестовать Гутфройд, потом заправляет рубашку перед зеркалом в проходной и гордо уходит. — От таких я, может, не взял бы и пяти крон. На спор. Сущая Африка, пятеро мертвецов. А еще болтают: «Сказка перед сном» или там «Молодыми глазами»! Ни черта себе «Молодыми глазами»!

Хотя мыльце из-под зеркала я у них слямзил, вот им за это, думает он с удовлетворением, может, это их проучит, сущая Африка!

Вообще-то Гутфройд был эмпириком, хотя и не знал этого слова. Он принялся бродить вокруг здания телестудии, как кошка, которая тоже эмпирик, бродит вокруг горячей каши. При этом он старался заглянуть в нижние окна, иногда высвистывал что-то вроде сигнала, думая: а кто его знает?

С задней стороны здания грузовым лифтом вывозили шлак. Дунайский волк обнаружил это, когда под ним, как при землетрясении, начала вздыбливаться земля и он поднялся почти до окна. Гутфройд схватился за доску, подоконника, металлический люк откинулся в стороны, высунулись складные перила, и из подвала наверх выехал грузовой лифт с баками шлака.

Увидев того, кто был при этих баках, Гутфройд просиял — он своего дождался! И неудивительно, ведь это был очередной завсегдатай корчмы «У Грязного», та самая пивная мышь — с точки зрения корчмаря Бекки, а на самом деле угольщик и истопник с государственным дипломом.

— Сервус, Эчи! Я и не знал, что ты работаешь на телевидении. Карьеру делаешь!

— Какую там карьеру. Капитальный ремонт котлов.

— Не хочешь мыльце? Совсем хорошее, как новенькое, пригодится. Дурак, кто дает. Ты меня прокатишь?

— Старого кореша? Само собой.

— Отблагодарю, не боись.

Он помог Эчи выкатить баки с дымящимся шлаком на тротуар, и через минуту они уже спускались вниз.

В одной из студий как раз шла репетиция народной сказки для юношества. Декорации, конечно, — нечто вроде забора и почти настоящий лес.

Ослепленный юпитерами Гутфройд сначала щурился, спотыкался о кабели и декорации, но постепенно глаза у него привыкли. Среди собравшихся около камеры номер два он обнаружил непривычно серьезного Пекара с козой, который внимательно слушал объяснения.