Грязно-белая дверь. Холод розовых стенОщутимый нутром человеческий тлен.Сколько суток прошло? Память ищет покоя.— Кто ты, в шапочке гость? Что со мною такое?..Это ты, моя милая мама…— Нет! — Конечно, не мать. Поиск мой безотраден.Стук в больной голове, словно тысячи градинБьются в окна — виски и накатами — в тыл…— Мама, холодно как! Ты прости, — я простылОт молчания собственных чувств.Мир заполнил туман и я в нём, как в реке.Голос гостя зовёт, где-то там, вдалеке,Где спасительный свет и тревогам отток…И врачует по мне заколдованный токПод шипящей дугой тишины.Вот окопы и танк… Белый крест на броне.Но бежит холодок равнодушья по мне.Вовсе в сердце не страх, просто набожно-тихо…И ликует душа как-то радужно-дико,Торжествуя во мне, без меня.— Ты уже не убьёшь, мой железный палач!Я у Бога в гостях, — слышишь ангелов плач…Слышишь ангелов клич, невесомо-обрядный,Не нарушить мой мир вновь разрывом снарядным,Даже, если я чувствую боль.— Да, я чувствую боль! Но уместен ли торг?Эта жгучая боль, что спасенья восторг!Ран немыслимый жар обожаем бинтами,Не задуешь пожар никакими винтами…Где кончается сон — бродит скорбь…Свет со мной и во мне, и я снова кричу:«Не хочу умирать! Умирать не хочу!»Эхо в горле траншей, где махорит пехота…— До каких это пор за мной будет охота?До каких в моем сердце глубин…— Пауза — звукГрязно-белая дверь. Холод розовых стен.— Ощутимый нутром человеческий тлен.— Сколько суток прошло? Память в сереньком платье,Как цыганка-вдова у святого распятья.— Кто ты, — тень или голос во мне?— Ты меня не узнал, но я рада и так.Помнишь дрожь панорам и попытку — под танкБросить связку гранат… До кровавых мозолейРезал штык-златоуст… Но ты вряд ли позволилБыть иначе тогда — не как все.Первый шок твой и шик у печи блиндажа.Запах хлеба и вкус чёрной крови с ножа…Разговор однобок: сколько фрицам задали?!И глоток с котелка — орденов и медалей —Спирта чистого, словно слеза.Нас в такую, Степан, занесло круговерть,Где поставлена жизнь на карту — не смерть.Удивляется враг твёрдо-русскому сплаву,Где и веру славян, и солдатскую славуСтавим мы в авангард, не в резерв.Ах, малиновый звон! — Слышишь там, на заре.Он прольётся в окно, словно свет в лазарет.И проснутся глаза: взгляд растерянно-колкий…Улетучится грусть. И вдруг запах карболкиСтанет запахом близкой весны.
