Читать «Сады небесных корней» онлайн - страница 99

Козимо с самого начала предупредил каждую, что главное — открыть как можно больше имен врагов Церкви и тех военных начальников, которые намереваются свергнуть власть клана Медичи, во главе которого стоит их с Ниной Петровной семья. Каждой из женщин предлагалось назвать не менее ста шестидесяти четырех человек, списки которых были заготовлены заранее и лежали рядом на соломе, слегка прикрытые, впрочем, от посторонних глаз. Вероня и муськи-пуськи, надеясь на спасение своих жизней, выкрикивали имя за именем и сочиняли при этом подлые и стыдные истории, якобы случившиеся с теми, которых они сейчас разоблачали.

— Веронька, скажи, как вы Церковь святую в канун Рождества обсирали? Да только чтоб правду! — выпытывал яростно смрадный калека, прижавшись лицом к прутьям клетки.

— А мы, гражданин, так ее обсирали, что, если бы ангел небесный услышал, он умер бы от огорчения. Вот как! — хрипела Веронька. — Сперва обсирали святых, хохотали, потом принимались за монастыри, потом — ты приблизься, а то не услышишь… — И что-то такое шептала Веронька на ухо калеке, что он, густо сплюнув, спешил прямо в церковь, где все и докладывал как на духу.

Муськи-пуськи оказались мастерицами плести непристойные истории о том, как совокупляются ведьмы во время своих диких праздников и как бесенята приносят в корзинках детей человеческих, а ведьмы плюют в глазки их, помечая нечистою кровью пупочки и локти, чтобы приписать их к бесовскому воинству.

— Так, значит, они, пока спим мы, уставши, детей наших портют? А я-то гадала, с чего мой Джузеппе отбился от рук? — Дородные женщины, сжавши руками горячие груди, теряли дар речи. — А ты, значит, муська Елена, гуляла со старым козлом Гвенчитано, и он открывал тебе ихние заговоры?

Козимо Андреич и Нина Петровна достигли вершины блаженства и славы».

К сожалению, в манускрипте не сохранилось ни слова о том, как в воскресенье, седьмого мая, не подозревая, что это последний день перед их сожжением, ведьмы (за исключением Инессы), кривлявшиеся на площади, вдруг заметили в толпе высокую белокурую женщину, державшую на руках редкой красоты ребенка. Люди, сами не понимая почему, расступались перед нею, перешептываясь, что от ребенка исходит тепло, как от печки, и Катерина подошла прямо к клетке, в которой, белесая, словно крошащаяся от соли, разбитая раковина, лежала Инесса. При виде Катерины она с трудом привстала на грязной, дурно пахнущей соломе.