Читать «Сады небесных корней» онлайн - страница 53

— Ну, хватит. Беги. Нахраби скажи, что весьма недоволен я глупым и вздорным ее поведением. Еще посмотрю-посмотрю да уволю. Пускай тогда едет лимитчицей к русским, а мне не нужна никудышная нянька!

Теперь Катерина почти что всплакнула: отцовские руки и взгляд его добрых, всегда обращенных на доченьку глаз заставили сердце тревожно забиться. Она понимала, что нет такой силы, чтобы на минуту — на четверть минуты — увидеть отца и прижаться лицом к его мускулистой широкой груди, почувствовать снова ладони отцовские на влажных от солнца, усталых плечах.

— Прости меня, батюшка! — тихо сказала она, обращая глаза к небесам. — Прости меня, если ты не перенес разлуку со мною! Дождемся, Бог даст, той блаженной минуты, когда наши души, покинувши землю, узнают друг друга. А ты мне поверь: ни дня не прошло, чтобы я тебя, батюшка, не вспомнила и не заплакала сердцем…

Она промокнула оборкою платья тяжелые веки. Вдруг боль так ударила в низ живота, что от неожиданности Катерина присела на корточки и обхватила колени руками. Боль вроде притихла, но снова ударила. Тогда подползла она к теплым ногам Ефремушки и ухватилась за них. Ефремушка лег рядом с нею.

— Ефрем! — спросила она. — Я умру? А? Ефрем?

Он быстро захлопал ресницами. Наверное, сам испугался.

Вдруг над головами их, громко, ликуя, запел серебристый мальчишеский голос:

Áve, María, grátia pléna; Dóminus técum: benedícta tu in muliéribus, et benedíctus frúctus véntris túi Радуйся, Мария, благодати полная! Господь с Тобою! Благословенна Ты между женами И благословен плод чрева Твоего!

Голос набирал силу, и теперь стало казаться, что это поет вся земля вместе с небом, все птицы и звери, и все насекомые, ползущие к свету, и все пауки, все жгучие пчелы, все кроткие бабочки, румяные дети и все старики, которые сильно мешают живущим, поскольку давно уже съели свое, давно уже выпили и отплясали, а все еще требуют места под солнцем, все хочется им хлеба, меда, вина… И петь тоже хочется, очень петь хочется!

Да, пела земля, пело небо, а боль, разгрызшая ей весь живот, опустилась, и что-то горячее хлынуло в траву. И вдруг перед нею возникла Инесса. Она даже не удивилась. Инесса была ей всегда вместо матери. Наверное, это ее появление могло означать то, что Инесса, умершая, пришла к ней оттуда: помочь Катерине собраться в дорогу.

— Да я-то готова, — сказала она. — Ребеночка жаль. Не смогла я родить.

— Сейчас ты родишь, — прошептала Инесса. — Сейчас я тебе помогу, Катерина.

Она говорила тем самым чуть хриплым, как будто прокуренным голосом. И руки ее пахли так, как всегда: коричневым мылом, какое Инесса варила из свежей и сочной крапивы и очень горячих коровьих лепешек.

— Вставай, Катерина, — сказала Инесса. — Нельзя же все время лежать. Походи. Сестрица Варвара, подайте ей руку.

Откуда-то выскользнула, словно тень, закутанная во все белое женщина.

— Ходи, ходи, милая, — проговорила она с чуть заметным акцентом. — Дитя залежишь. Нужно двигаться, милая.