Читать «Пещера Рыжего монаха» онлайн - страница 125

Мысль о предстоящем допросе заставила Василида помертветь от страха. «Господи, дай силы!» — молил он про себя.

Монах угадал его состояние. Он вдруг заулыбался. Впрочем, улыбкой это трудно было назвать: все лицо его перекосилось, а глаза совсем спрятались под косматые брови.

— Ну что, доволен, пострел, что стариков обманул? Вроде тихий да смирный, а, поди ж ты, всех вокруг пальца обвел.

Он весело говорил что-то еще, добродушно посмеиваясь, но Василид знал цену этому добродушию и ждал, что будет дальше.

— И куда же ты, отрок, сбежал? — как бы сквозь смех спросил вдруг монах.

Василид давно готовился к этому вопросу, но придумать что-нибудь путное так и не смог.

Отец Михаил, щуря глаза, ждал ответа.

Василид судорожно глотнул слюну. Потом едва слышно ответил:

— Никуда я не сбегал…

— Ну, это не разговор, — весело произнес монах. — Так ответствуй: куда пошел из обители, кого повидал?

— Погулять вышел… надоело сидеть взаперти.

— Престранно, — холодно протянул монах. — Это среди ночи-то погулять? Ловок ты, брат, но врать не мастер.

Василид и сам понимал это и тупо молчал.

— Ты будешь правду говорить или нет?! — вдруг гаркнул Михаил, поднимаясь во весь свой богатырский рост.

Даже при желании Василид не смог бы сейчас выдавить из себя ни слова.

Кажется, монах понял, что творится в душе мальчика. Он замолчал и снова уселся на табурет.

— Ладно, не серчай. — Он помедлил с минуту, давая узнику прийти в себя. — Скажи, что за письмо дал тебе игумен?

«Надо быть начеку, — твердил себе Василид, — а про письмо все равно им известно, буду отвечать, как было».

— Дал письмо, снеси, говорит, в ревком…

— О чем в письме говорилось?

— Не знаю, запечатано было.

— Та-ак… А на словах ничего не велел передать?

— Нет, такого указа не было.

— А где письмо?

Василид недоумевающе взглянул на монаха. Тот с усмешкой наблюдал за его замешательством.

— Ну, что же ты, отвечай.

— Вам лучше знать… — с трудом выдавил из себя Василид.

— Да, не скрою, пришлось на грех пойти, чтобы козни против обители пресечь. А про письмо ты кому-нибудь говорил?

— Нет, никому.

Монах повысил голос:

— Ты мне зубы не заговаривай: что ни слово, то новый грех. К кому что ни день в город шастаешь?

Василид стоял втянув голову в плечи и сцепив пальцы рук.

«Господи! — молил он. — Дай силы устоять, не проговориться!» Что было, то было: отлучки из обители одно время были так часты, что трудно было их отрицать. И он молчал.

— Ну, нечестивец, отвечай! — свирепо крикнул монах. — Мало тебе казни на том свете, и здесь решил испытать?

У Василида хлынули слезы. Он плакал беззвучно и, боясь пошевелиться, не вытирал их. Монах наблюдал за ним, но было непонятно, испытывает ли он сострадание к послушнику.

— Ладно, уймись, — сказал он. — Когда снова приду, выложишь все как на духу; не посмотрю на малолетство, я ведь и черта заставлю перекреститься.

Он вышел, закрыв за собой дверь. Лязгнул засов.

Когда смолкли шаги, Василид опустился на ящик. Слезы обессилили его, но на душе стало легче.