Читать «Тиберий» онлайн - страница 230

— У одного малоизвестного поэта я обнаружил прелюбопытную мысль, — терпеливо продолжал Тиберий, стараясь не смотреть в лица, под маской скуки скрывающие отвращение и ненависть.

— Триста лет этим строкам, а будто сегодня написаны. Вообще, мы могли бы избежать многих бед, если бы внимали мудрости предков. Досадно выглядеть глупцами, повторяющими пройденный путь ошибок.

— "Пройденный путь ошибок!" — каково? — с саркастическим смешком перебила его Ливилла. — Да ты, дядя, поэт! Неспроста ты завел речь о стихах!

— Да, дочка, я понял твой упрек. Сейчас завершу затянувшееся вступление и перейду непосредственно к поэзии, — сказал Тиберий.

При этих словах злобно фыркнула Агриппина. Она испытывала приступ бешенства, когда принцепс называл ее дочкой, но перед другими кичилась столь ласковым обращением правителя. Поэтому ее возмущало, что он так же именовал Ливиллу, которая ни в грош не ставила ни самого Тиберия, ни его покойного сына Друза.

Эта реакция Агриппины совсем сбила с толку принцепса, и он в растерянности замолк. Тогда ему на помощь пришла Августа, которая перед лицом столь беспощадных врагов как Агриппина и Ливилла вступала в кратковременный союз с сыном. Она резко, но в пределах этикета одернула непочтительных женщин и, продекламировав один из греческих стихов, подходящих обстановке, помогла Тиберию продолжить начатую тему.

Сначала Тиберий говорил тяжело, невольно реагируя на враждебность "дочек", но потом увлекся и, вновь отойдя от поэзии, углубился в свои теоретические изыскания. В мифологии греков он усматривал следы реальности и выдвигал многие оригинальные трактовки известных сюжетов.

Этот перегруженный мыслью разговор сделался совсем тягостным для окружающих. Лишь Августа, выступив грамотным оппонентом, помогала Тиберию развивать тему. Но в самый драматичный момент формулирования выводов не выдержал Клавдий. Его болезненный организм дал сбой, и в зале раздалось брюшное урчание, а затем последовали еще менее эстетичные звуки. В смущении Клавдий закашлялся, отчего началось обильное слюноотделение.

Ливилла громко расхохоталась, Агриппина фыркала в подушку, ей подхихикивали Нерон и Друз, Антония мучительно покраснела. Лишь слуги и придворные не могли позволить себе проявления эмоций и под страхом смерти хранили серьезность, преданно глядя в глаза принцепса.

Терпение Тиберия кончилось, и он готов был взорваться, но привычно затаил в себе гнев, надрывая душу грузом злобы. Эстафету продолжила Августа. Она с невозмутимым видом стала рассуждать теперь уже о латинской поэзии. В этой связи разговор вскоре зашел о роли божественного Августа в развитии наук и искусств, а в итоге матрона, как всегда, дала понять, что всем хорошим в ту славную эпоху римский мир обязан именно ей.

Августы развязное семейство боялось больше, чем принцепса, поэтому ее никто не перебивал. Только Агриппина осмеливалась слушать престарелую матрону с брезгливой физиономией, а та в свою очередь унижала ее отсутствием всякого внимания. Августа столь убедительно игнорировала Агриппину, что все окружающие невольно проникались пренебрежением к последней. Проигрывая в мимике и актерском мастерстве, Агриппина испытывала жгучее желание перейти врукопашную и вонзить в морщинистое лицо противницы ногти с такой силой, чтобы они там и остались навсегда.