Читать «Тиберий» онлайн - страница 232

Агриппина ничего не ела и не пила, что выглядело официальным объявлением войны. Присутствующие злорадствовали, и это было главным лакомством пиршества, сладчайшим вином, которым упивались испорченные души. Однако их страшила опасность взрыва гнева тирана; уж слишком явно здесь покушались на его честь. Проглотить такое оскорбление невозможно. Завтра об этом будет судачить весь Рим, в народе забурлят страсти, а когда они достигнут точки кипения, Агриппина бросит клич, и ее партия, о существовании которой предупреждал Сеян, развяжет гражданскую войну.

По знаку Тиберия слуги подставляли Агриппине все новые блюда, но они оставались нетронутыми. Стремясь рассеять подозрения, Тиберий стал много есть, хотя в такой обстановке у него совсем не было аппетита, хуже того, его вовсе тошнило от одного вида родственниц. Но внезапно он замер с набитым ртом. А вдруг Агриппина специально спровоцировала его поглощать много-численные кушанья, чтобы, пользуясь утратой бдительности, подсунуть ему яд?

Полупрожеванное мясо невольно полезло изо рта наружу. Он сделал судорожное усилие, чтобы проглотить его, но поперхнулся и все выплюнул в полотенце. Глаза окружающих засветились живым интересом. "Неужели свершилось!" — мысленно восклицали они в счастливой истоме, оттого что им довелось присутствовать при историческом событии отравления тирана.

"Ага, боги покарали тебя, злодей! — возликовала Агриппина. — И ты напоролся на собственный кинжал!"

Прошло несколько мгновений, и стало ясно, что пока надежды публики на эпохальное отравление не исполнились. Однако это разочарование было обманчивым; на самом деле здесь все многократно отравили друг друга страхом и ненавистью, оттого их разлагающиеся души гноились самыми омерзительными чувствами и гнусными желаньями.

Дальше так продолжаться не могло, поэтому Тиберий взял с подноса самое красивое яблоко и лично протянул его Агриппине.

— Отведай, дочка, этого сладчайшего плода, и твой хмурый лик прояснится, — любезно сказал он.

Глядя в его непроницаемые глаза прожигающим взором, женщина потянулась к нему и взяла яблоко. При этом ее ледяные пальцы коснулись его руки, и он едва не вскрикнул от боли: ему показалось, будто от ее прикосновения у него на руке образовались раны.

— Оно такое же румяное, как твое лицо, — съязвила Агриппина, — и, полагаю, напоено тою же сладостью, каковою светятся твои добрые глаза, Цезарь.

С этими словами она демонстративно передала яблоко служанке.

Лицо Тиберия посерело. Не скрывая более своего гнева, он повернулся к Августе и громко сказал: