Читать «Лето на водах» онлайн - страница 74

   — Я так вас и понял, — тоже медленно сказал Лермонтов, внимательно разглядывая Белинского, — и целиком, пожалуй, разделяю ваше мнение. Тот же Вальтер Скотт, о котором вы изволили упомянуть, верен истине и поэтичен, когда он изображает историю через живые характеры и живые картины, но он сух и впадает в ошибки, когда прибегает к отвлечённым метафизическим рассуждениям. Для наглядности можно взять другого англосакса, Купера. В его романах отвлечённый мыслитель, метафизик, никогда не заслоняет собою художника. Оттого он всегда поэтичен, хотя, пожалуй, даже этому он научился у Вальтера Скотта. Дело заключается в том, чтобы чувствовать, чему именно следует учиться у мастеров...

Прозрачные глаза Белинского сияли, бледные щёки зарделись. Беспокойно двигаясь в кресле, он тихо и радостно улыбался и кивал крупной сухой головой.

   — Ах, Михал Юрьич, Михал Юрьич! — взволнованно говорил он. — Как же вы меня разодолжили! Как же я рад, что вы так думаете!..

Лермонтов вспомнил, что после их встречи в Пятигорске Белинский, как ему передавали, плевался и называл его пошляком, что он, Лермонтов, отнюдь не опроверг сегодняшней фразой о жеребце.

Это воспоминание почему-то развеселило Лермонтова, и он рассмеялся. Рыжеватые брови Белинского обиженно дрогнули.

   — Не подумайте ничего плохого, Виссарион Григорьевич, — сказал Лермонтов, — мне просто пришло в голову: как легко у нас на Руси обрадовать человека.

   — А ведь это очень верно, — с облегчением подтвердил Белинский. — И всё потому, что любое самое простое понятие затемнено у нас тысячью древних и новых предрассудков, и не часто встречаешь людей, способных видеть вещи в их истинном свете. Тут уж поневоле обрадуешься... Впрочем, то, о чём мы с вами сейчас говорим, не так уж просто. Вы, конечно, помните великолепные пушкинские строки — вот эти:

Пока не требует поэта К священной жертве Аполлон, В заботах суетного света Он малодушно погружен, Молчит его святая лира, Душа вкушает хладный сон, И меж детей ничтожных мира, Быть может, всех ничтожней он...

Читал Белинский недурно, копируя, скорее всего невольно, какого-то хорошего актёра, но так громко и таким зычным голосом, что за дверью послышались беспокойные шаги часового, который обычно всю смену простаивал неподвижно, опершись на ружьё, и теперь неизвестно что подумал.

Белинский не заметил лёгкой тревоги, мелькнувшей на лице Лермонтова, и, сделав паузу, возбуждённо и настойчиво спросил:

   — А дальше? Вы помните, как дальше?

И, прикрыв ладонью глаза, он так же громко и зычно дочитал стихи до конца:

Но лишь божественный глагол До слуха чуткого коснётся, Душа поэта встрепенётся, Как пробудившийся орёл. ........................................ Бежит он, дикий и суровый, И звуков, и смятенья полн, На берега пустынных волн, В широкодумные дубровы...