Читать «Электрическое тело пою! (сборник)» онлайн - страница 119

Он сел и как ни в чем не бывало принялся за картошку.

Молчание висело над столом, мы сидели как замороженные. А потом мистер Диккенс с закрытыми глазами простонал:

– О-о-о!

Это был плач, надрывный крик, и в нем звучало отчаяние, долгое и бездонное, как далекий гудок поезда в тот день, когда незнакомец прибыл в Гринтаун.

– Мистер Диккенс, – позвал я.

Нет, слишком поздно. Он уже поднялся на ноги, согнутый, ослепший от горя, и, хватаясь за мебель, придерживаясь за стену, выбирается в коридор и бредет вверх по лестнице.

– О-о-о! – долгий крик человека, сорвавшегося с утеса в Вечность.

Мы сидели и ждали, когда он долетит до дна. Далеко в холмах – на верху дома – хлопнула дверь.

Душа моя перевернулась и умерла.

– Мистер Диккенс, – проговорил я. – Чарли…

Этим же вечером, совсем поздно, завыл Пес.

Он выл, словно сочувствовал рыданиям, доносившимся из мансарды.

– Ну и дела, – сказал я. – Впору за водопроводчиком посылать. Сплошной потоп.

Мистер Уйнески вышагивал по дорожке – взад-вперед.

– Он уже четыре раза обошел квартал, – сообщил дедушка, раскуривая трубку.

– Мистер Уйнески! – позвал я.

Ответа не последовало. Шаги стихли вдали.

– И угораздило же! Я как будто войну продул, – сказали.

– Нет, Ральф, то есть, прошу прощения, Пип, – произнес дедушка, усаживаясь рядом со мной на ступеньку. – Ты просто поменял генералов в самый разгар боя. И вот теперь один из них так несчастен, что места себе не находит.

– Мистер Уйнески? Я… я почти ненавижу его!

Дедушка попыхтел трубкой.

– Думаю, он и сам не понимает, почему мучается. Сегодня вечером таинственный дантист вырвал ему зуб, и теперь он языком все щупает дырку – а это больно.

– Дедушка, мы же не в церкви!

– Чтобы говорить притчами, так? Ладно, давай попросту. Ты привык подметать волосы с пола его заведения. А он – человек без жены, без семьи, у него только и есть что работа. Человеку без семьи обязательно нужен кто-нибудь в этом мире, неважно, понимает он это или нет.

– Завтра я вымою окна в парикмахерской, – пообещал я. – Я… я смажу шест, и он будет вертеться как сумасшедший.

– Я знаю, ты так и сделаешь.

В ночи прогудел поезд. Пес все выл, и мистер Диккенс вторил ему немыслимыми рыданиями из своей комнаты наверху.

Я отправился в постель и слушал, как городские часы пробили один раз, потом – два и наконец три. Рыдания наверху стихли. Я вышел в коридор и остановился возле двери нашего постояльца.

– Мистер Диккенс?

Всхлипы прекратились. Дверь оказалась не заперта. Я рискнул войти.

– Мистер Диккенс?

Он лежал на постели, и в лунном свете было видно, как слезы катятся у него из глаз, а глаза широко открыты и невидяще смотрят в потолок.

– Мистер Диккенс?

– Здесь больше нет никого с этим именем, – глухо откликнулся постоялец, и голова качнулась из стороны в сторону, вторя словам. – Никого с этим именем – в этой комнате, в этой постели, в этом мире.

– Кроме вас, – сказал я. – Вы – Чарльз Диккенс.