Читать «Вечера с мистером Муллинером» онлайн - страница 69

А утром, как я узнал позднее, произошло вот что: Марселла Чикчиррикит позвонила моему племяннику по телефону.

– Алло! – сказала она. – Это Юстес?

– Да, – ответил Юстес, потому что это был он.

– Вот что, Юстес, – продолжала она. – Я завтра уезжаю в Париж.

– Нет! – вскричал Юстес.

– Да, уезжаю, осел безмозглый, – сказала девушка, – и в доказательство могу предъявить билет. Слушай, Юстес. Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал. Ты знаешь мою канарейку?

– Уильяма?

– Именно Уильяма. А моего пеки знаешь?

– Твоего пекинеса Реджинальда?

– Совершенно верно – Реджинальда. Взять их с собой я не могу, так как Уильям терпеть не может поездок, а Реджинальду по возвращении пришлось бы провести в карантине шесть месяцев, и он брызгал бы пеной от ярости. Так не предложишь ли им пару постелей, пока меня не будет?

– О чем речь! – сказал Юстес. – Мы держим открытый дом, мы, Муллинеры.

– Они тебе никаких хлопот не доставят. Реджинальд отнюдь не атлет. Двадцатиминутная бодрая прогулка по парку один раз в день – вот и все, в чем он нуждается в смысле упражнений. Ну, а в смысле пищи, корми его тем, что ешь сам, – сырое мясо, галеты для щенков и так далее. Коктейлей ему не давай. Они выводят его из равновесия.

– Бу сделано, – сказал Юстес. – Пока вроде бы все тип-топ. Ну, а Уильям?

– Re Уильяма, он в смысле корма немножко эксцентричен. Только Богу известно, почему ему нравится конопляное семя и крестовник. Сама я их в рот не взяла бы. Конопляное семя можешь купить в лавочке, торгующей конопляным семенем.

– А крестовник, полагаю, в лавочке, торгующей крестовником.

– Вот именно. И выпускай Уильяма из клетки раза два в день, чтобы он сбрасывал вес, порхая по комнате. Он сразу возвращается в клетку, едва примет ванну. Все усек?

– Как тигр, – сказал Юстес.

– Держу пари, ты даже не слушал.

– Нет слушал. Реджинальду погулять, Уильяму попорхать.

– Все правильно. Ну, договорились. И помни, мне эта парочка очень дорога, так что береги их, как собственную жизнь.

– Абсолютно, – сказал Юстес. – Категорически. Само собой. Еще бы. Только так.

Разумеется, если учесть дальнейшие события, теперь в этих словах чудится глубокая ирония, но мой племянник сказал мне, что это был счастливейший миг в его жизни.

Он любил эту девушку всеми фибрами души, и ему мнилось, что раз уж из всех, кто толпился вокруг нее, она именно на него возложила исполнение столь священного долга, вывод мог быть лишь один: она считает его надежнейшим и достойнейшим человеком, на которого можно опереться.

«Все остальные, – конечно же, сказала она себе, проглядывая список своих друзей, – что они, в сущности, такое? Бездумные мотыльки. Но Юстес Муллинер – он не таков. Прочнейший материал. Молодой человек с характером».

Радость переполняла его и еще по одной причине. Как ни будет он тосковать в разлуке с Марселлой Чикчиррикит, ее отъезд из Лондона вполне его устраивал – на короткий срок, естественно. В этот момент его сердечные дела несколько запутались, и ее отсутствие давало ему возможность все исправить и наладить.