Читать «Ньювейв» онлайн - страница 162

М. Б. И ведь, что удивительно, именно в этот период запрос на современную западную музыку был удовлетворен верхами. Муслим Магомаев, Аида Ведищева, Тамара Миансарова и даже Полад Бюль-бюль Оглы – все как-то принимали участие в построении эрзаца твисто-рокенролльной сцены. И если Хрущев недолюбливал все американское, включая твист, то с 64-го начался благословенный для многих брежневский застой.

А. Л. Это не совсем так. Хрущев разочаровался в Америке лишь после громкой истории со сбитым советской ракетой воздушным шпионом, Пауэрсом, – как в наше время Путин окрысился на Запад после Майдана. И тогда были современные и несовременные люди. Наш район, от Каретного Ряда до Сретенки, включал в себя самую разнообразную публику. Там жили и уголовники трущобные, которые вдохновляли Высоцкого, и богема, и свои стиляги. В моем доме, например, во втором подъезде жил очень элегантный парень Иван Дыховичный. Имел роман с сестрой возлюбленного моей мамы Тамарой Александровой, и уже в шестнадцать лет виртуозно танцевал твист, а с ними отплясывала на каблучках моя тетя Алена Варламова. И все как-то было связано с садом «Эрмитаж», где тогда частенько гуляла компания Высоцкого, возглавляемая Левоном Кочаряном. В этот же период открылась культовая джазовая «Синяя птица», куда подростками мы пытались просочиться.

И, конечно, и во дворе на Большом Каретном, и на танцплощадках «Эрмитажа» лучше всех танцевали твист мы: я с моим братом Володей, а Мамон был абсолютный король этого дела! А королевой танца в нашей компании начала семидесятых, была манекенщица Лиза Крылова. Танцевали всегда и всюду, не смотря на гонения – сначала на стиляг, а потом на хиппи. С нами всегда были девушки, которые рисковали больше, чем модные мальчики, и из-за этого были самыми прекрасными. Это действительно было дерзко и небезопасно; надо было как минимум не бояться, что про тебя скажут соседи по дому, учителя в школе или в институте, откуда модниц выгоняли автоматически, предварительно исключив из комсомола.

Самый печальный пример, уже во времена длинноволосого битничества, – Офелия, моя подруга с факультета журфака МГУ, где мы вместе учились, Света Барабаш. Случайно прозвище «Офелия» не дадут (у нас тогда уже все было на кличках), в ней сочетались отчаянный романтизм и выдающееся пренебрежение к «совку» и ценностям родителей. Она была из семьи партийного бонзы и не от мира сего. Света поочередно влюблялась в Мамонова, Игоря Дудинского, позже, связавшись с Игорем Дегтерюком, села на наркотики и трагически погибла в конце девяностых. Так вот, она попала под репрессии, которые возникли после демонстрации хиппи в 1971-м году…