Читать «О влиянии Евангелия на роман Достоевского «Идиот»» онлайн - страница 109

Воскресении. Евангелист Марк рассказывает: «Когда были они на пути, восходя в Иерусалим, Иисус шел впереди их, а они ужасались и, следуя за Ним, были в страхе. Подозвав Двенадцать, Он опять начал им говорить о том, что будет с Ним: вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам; и осудят Его на смерть, и предадут Его язычникам; и поругаются над Ним, и будут бить Его, и оплюют Его, и убьют Его; и в третий день воскреснет».

Ипполит созерцает природу в образе «огромного и отвратительного тарантула», который затем сменяется последним ночным кошмаром больного, описанным в исповеди, – страшным привидением Парфена Рогожина, «во фраке, в белом жилете и в белом галстуке». Ипполит замечает насмешку во взгляде своего посетителя: ведь Рогожин знал о его «последнем убеждениии» и был, по мнению юноши, сам «вовсе не так далек» от него (8, 338). Смотря на больного в упор, Рогожин «стал раздвигать свой рот, точно готовясь смеяться…». Эта ночная «встреча» с утратившим веру Парфеном вызвала в юноше отвращение к жизни, принимающей такие «странные» формы, и привела его к решению о самоубийстве (8, 341).

Опираясь при описании Страстей Христовых на евангельские свидетельства, Ипполит не касается многих фактов, сообщенных в Новом Завете. Он не говорит о землетрясении в момент распятия, о разорвавшейся надвое завесе храма, об уверовавшем в этот момент сотнике, о восстании «многих тел усопших святых» и о явлении их жителям Иерусалима. Он обходит молчанием все, связанное с Христовым Воскресением: посещение опустевшей гробницы женами-мироносицами, явление им Ангелов, а затем Самого Христа, Который являлся по Своем Воскресении и «бывшим с Ним» апостолам и последователям.

Как и в случае с Рогожиным, полотно Гольбейна утверждает Ипполита в безверии. Поэтому важно обратить внимание на то, что говорит Мышкин Парфену «насчет веры» в связи с этим же произведением художника. В тексте сказано, что князю явно не хотелось «так оставлять» Рогожина, признавшегося после их остановки перед картиной, что от нее «пропадает» вера. Пытаясь помочь Парфену, Лев Николаевич решает рассказать ему о своих недавних встречах. Рассказ этот служит ответом и на беспокоящие Рогожина слухи, что «у нас, по России, больше, чем во всех землях, таких, что в Бога не веруют». По мнению Мышкина, вера и безверие, так сказать, уравновешивают друг друга в России. Об этом свидетельствуют четыре его истории-притчи. Князь дважды ясно и совершенно утвердительно отвечает Рогожину на вопрос, верует ли он сам в Бога. Первым ответом является рассказ о том, как в железнодорожном вагоне ему случилось беседовать с «очень ученым» атеистом. Впечатление Льва Николаевича от этой встречи подтвердило его давнишнее убеждение, что атеисты говорят и пишут в книгах «вовсе как будто не про то», хотя «с виду и кажется, что про то» (8, 182). Князь пытался поделиться этим наблюдением со своим образованным спутником, но, поскольку они говорили на разных языках, тот ничего не понял. В конце беседы с Рогожиным Мышкин вновь резко противопоставляет себя атеистам, сказав, что они ничего не понимают в «сущности религиозного чувства» (8, 184). Оба противопоставления, как и остальные рассказы князя, свидетельствуют о его вере. Мы уже знаем, какое благодатное и всепроникающее религиозное чувство герой «Идиота» испытывает при созерцании мира Божьего (он говорит об этом в салоне Епанчиных) и в моменты эпилептической ауры. Это же чувство живет, по его наблюдениям, в сердцах верующих русских людей, – и праведных и грешных.